Он никогда не любил чрезмерное внимание к себе при жизни и ушел из нее незаметно и загадочно.
Летом 1987 года московский Театр сатиры давал гастроли в Прибалтике, которая считалась «маленькой Европой» на территории СССР. Там можно было отлично провести время и с пользой походить по магазинам, поэтому настроение у всех было приподнятым. В августе труппа перебиралась из Вильнюса в Ригу. Анатолий Папанов собирался улететь на несколько дней в Карелию ‒ там завершались съемки очень значимого для актера фильма «Холодное лето пятьдесят третьего…». Папанов попросил свою супругу, актрису «Сатиры» Надежду Каратаеву обязательно собрать газеты с рецензиями. С газетами в руках ее увидел Андрей Миронов и со своей неподражаемой интонацией произнес: «Боже, неужели вы читаете эту муть?!». Каратаева даже представить не могла, что и ее 64-летнему мужу, и молодому красивому 46-летнему Миронову оставалось жить считанные дни…
Мужчина пришел!
Папанов и Миронов никогда не были друзьями. Долгое время Анатолий Дмитриевич искренне считал, что у Андрюши, как звали Миронова в театре, только одна проблема в жизни: несвежие пирожные. А так ему судьба всё преподнесла на блюдечке ‒ знаменитых родителей, внешность, безбедную жизнь, поступление в театр. У самого Папанова была совершенно иная доля.
Папанов родился 31 октября 1922 года в Вязьме. Отец, работник военизированной охраны, играл в любительском театре, а на детские роли звали Толика и его сестру. Правда, периодически родители сетовали: театр сын любит, а вот почитать те же пьесы, да и вообще учить уроки его не уговоришь.
Когда семья перебралась в Москву, Папанов работал литейщиком. Семья жила на западе Москвы, недалеко от «Мосфильма» и Дома культуры завода «Каучук». На знаменитой студии Толе иногда удавалось получить крохотные роли в массовке, а в ДК работала настоящая театральная студия, которую вели актеры Вахтанговского театра. В общении с корифеями Анатолий осознал всю степень своей дремучести. И с тех пор стал читать.
Когда началась война, Папанов уже служил в армии. Через короткое время вместе с товарищами угодил под жестокую бомбежку. Все, кто находился в блиндаже, погибли. Уцелел только Папанов, получивший несколько тяжелых ранений, в том числе в ногу. Ему раздробило половину пятки, а два пальца на стопе пришлось ампутировать. Наркоза на такую «пустяковую» операцию не нашлось, Анатолий попросил завести патефон с пластинкой Лидии Руслановой.
Он очень хотел воевать дальше, но кому был нужен хромой? Вернулся в военную Москву и решил навестить свой Дом культуры. Студия теплилась усилиями нескольких старушек, их радости при виде Папанова не было предела: мужчина пришел! Примерно то же самое сказали в ГИТИСе, но поставили жесткое условие: от палочки надо избавляться. И Анатолий, с помощью педагога Ивана Иванова, сумел преодолеть хромоту.
Годы любви и безвременья
На курсе было немало красивых девушек, но Анатолий выделил одну: Надю Каратаеву. Она единственная из представительниц слабого пола ходила на занятия в гимнастерке. Надежда полтора года служила в санитарном поезде. Двух бывших фронтовиков сразу потянуло друг к другу, но Папанов и думать не смел, чтобы статная девушка с длинной косой захотела связать свою жизнь с инвалидом. Даже познакомил ее с другом, красавцем из номенклатурной семьи. Пришлось Наде в лоб сказать Толе, как же он слеп. Правда, мама Нади долго вздыхала: как же некрасив и худ ее будущий зять! Однако Надя упрямо доказывала: когда Толя на сцене, равных ему нет.
Действительно, после окончания института Папанова позвали в несколько московских театров, а Надю распределили в Клайпеду. Прибалтика только начинала жить «советской» жизнью, там было необходимо организовать русскоязычный театр. И Анатолий уехал вслед за женой. Причем Надя сразу стала примой, а ему давали роли типа «кушать подано». В Театр сатиры они попали только через пару лет, в 1948 году. Но признание пришло намного позже, и в годы безвременья Папанов, как и многие, «спасался» алкоголем. Пил так, что жена даже подумывала о разводе. С пагубной привычкой Папанов навсегда покончил в 1973 году, сразу после смерти матери.
В 1961 году Эльдар Рязанов снял его в фильме «Человек ниоткуда» сразу в четырех ролях, но фильм разозлил главного идеолога страны Михаила Суслова и картину засунули на «полку». Когда через два года Папанову позвонили от режиссера Столпера и предложили роль генерала Серпилина в фильме по роману Константина Симонова «Живые и мертвые», Папанов не поверил, отговаривался тем, что как бывший старший сержант не сумеет сыграть генерала. Потом наконец решил прочесть роман и заявил жене: «Они меня зовут, потому что у Симонова сказано: у Серпилина лошадиное лицо!». Тем не менее и фильм, и появление Папанова на экране стали событием для критики и для зрителей.
Ну, зритель, погоди!
Еще через два года Эльдар Рязанов зовет актера в фильм «Берегись автомобиля». Здесь мы впервые видим актерский дуэт Папанова и Миронова. Реплики из их диалогов ‒ «Тебя посодют, а ты не воруй!», «Жениться нужно на сироте…», «Твой дом турма» и другие сразу стали народными. Но тогда Папанов воспринимал своего младшего коллегу по театру исключительно как любимчика судьбы. И только потом Анатолий Дмитриевич убедился: у них очень много общего. Оба тяготились комедийной маской, которая к ним прилипла, оба были беззаветно преданы сцене, ради нее преодолевали и скрывали тяжелейшие недуги. О том, что их свяжет окончательно и навсегда, знать им было, конечно, не дано.
Как и все великие актеры, Папанов обладал своеобразным характером, исполненным противоречий. Он следил за отзывами критики, после спектаклей раздавал автографы всем, кто ждал его у служебного входа. При этом по улице ходил, надвинув кепку и загородившись темными очками. Терпеть не мог, когда ему вслед кричали «Ну, Заяц, погоди!». Такое произошло на свадьбе его дочери Лены. Папанов, несмотря на торжество, разозлился и долго кричал в ответ, перечисляя свои роли в «Белорусском вокзале», «Детях Дон Кихота», «Живых и мертвых» и другие…
Ушли друг за другом
В последние годы он тщательно отбирал киносценарии, хотел играть только серьезное. Создал поистине трагический образ в фильме «Время желаний». Но гораздо больше был занят в театре, как режиссер поставил пьесу Горького «Последние», решил набрать курс в ГИТИСе.
Однако, прочитав сценарий «Холодного лета пятьдесят третьего…», сразу дал согласие режиссеру Александру Прошкину. Папанов всю жизнь помнил, как пацаном работал на заводе и в цеху пропала важная деталь. Арестовали всю их бригаду, Анатолий просидел в тюрьме десять дней. Тогда он на всю жизнь понял, что ощущали люди, несправедливо арестованные и приговоренные к каторге, а то и к расстрелу. И роль зэка «Копалыча» воспринял всем сердцем.
Театр уже был в Риге. В последний день Прошкин снимал сцены смерти и похорон «Копалыча». Папанов отказался остаться на заключительный банкет и вообще пару дней отдохнуть на карельских просторах. Спешил в Москву, а потом в Ригу. Но почему-то попросил режиссера показать ему бутафорскую могилу своего героя. У декорации он сначала неловко пошутил, а потом надолго замкнулся в себе…
В день прилета в его московской квартире не было горячей воды, но Папанов уже давно обливался ледяной, он вообще был человеком закаленным, к тому времени не пил и не курил. Когда 6 августа Анатолий Дмитриевич не появился в Риге и спектакль с его участием оказался под угрозой, забили тревогу. Тогда не было мобильников, междугородная телефонная связь представляла определенные трудности. По цепочке выяснили, что Лена на даче, что московская квартира была снята с охранной сигнализации, а дверь заперта изнутри. Когда ее взломали, то увидели: актер сидит мертвый в ванной, а по коридору льется вода. Врачи установили, что смерть произошла от остановки сердца поздним вечером пятого августа. Резкий спазм сосудов от воздействия холодного душа.
На похороны в Москву полетели вдова, директор театра и буквально два-три актера. Говорят, что был чуть ли не приказ Министерства культуры: продолжать гастроли. Главный режиссер театра Плучек распорядился: спектакли с участием Папанова заменить творческими вечерами Андрея Миронова. Андрей Александрович скрепя сердце работал. Прошло несколько дней, и 14 августа он упал без чувств в конце спектакля «Женитьба Фигаро»…
Мать Андрея, Мария Владимировна, не смирилась ни с министерством, ни с Плучеком. Если гроб Папанова на гражданской панихиде стоял в фойе ‒ из-за ремонта, ‒ то с Мироновым прощались на сцене. Многие актеры тоже уже не обращали внимания на запреты и, потрясенные двумя подряд смертями, выехали в Москву.
Городничий и Хлестаков, Фамусов и Чацкий, Лелик и Геша Козодоев, Киса Воробьянинов и Остап Бендер ‒ они ушли друг за другом, оставив тем, кто их любил, до сих пор биться над загадкой мистической трагедии.
