Если бы после окончания Школы-студии его распределили во МХАТ, история советского театра наверняка пошла бы по другому пути.
Подписаться на нас в соцсетях
В 1955 году на экраны вышел фильм Михаила Калатозова “Первый эшелон” — о комсомольцах, поехавших осваивать целинные земли. Вряд ли его кто-то помнит, разве что знатоки скажут: в фильме свои первые роли сыграли Олег Ефремов и Татьяна Доронина.
Про эту картину можно сказать словами булгаковского Воланда “Как причудливо тасуется колода!”. Пройдет всего год. Олег Ефремов поставит пьесу Розова “Вечно живые” и явит публике совершенно новый театр под названием “Современник”. Еще через год Михаил Калатозов по этой же пьесе снимет “Летят журавли”, единственный советский фильм, удостоенный “Золотой пальмовой ветви” в Каннах.
Татьяна Доронина сыграет в 15 фильмах, в пяти — вместе с Олегом Ефремовым. Они будут работать в одном театре, а потом этот театр поделят. Раздел МХАТа на “мужской” и “женский” до сих пор остается самой трагической страницей в выдающейся биографии Олега Николаевича Ефремова.
Желание славы
Ефремов родился 1 октября 1927 года в Москве, в ставшем знаменитым роддоме имени Грауэрмана на Арбате. Его родители не имели отношения к искусству. Отец, Николай Иванович, был по специальности бухгалтером. Накануне войны он получил должность заместителя начальника планово-финансового отдела лагерей ГУВЖД и уехал в Воркуту. Он согласился на эту работу специально. У жены, Анны Дмитриевны, два брата воевали в Белой гвардии. И Николай Иванович надеялся, что работа в системе ГУЛАГа поможет семье не попасть под каток репрессий.
Летом 1941 года Олег вместе с матерью поехал к отцу на каникулы. Начавшаяся война не дала им вернуться в столицу, около трех лет Ефремов прожил в Воркуте, подружился с блатными. Он был активный, азартный, а еще такой тощий, что блатные глядели на него с одобрением: этот пролезет в любую форточку. Они прозвали Олега “лисьей мордочкой” и собирались предложить ему пойти на дело. Узнав об этом, Николай Иванович пришел в ужас, и, как только стало возможно, семья вернулась в Москву.
В детстве Ефремов занимался в Доме пионеров и постоянно что-то организовывал. То демонстрацию диафильмов во дворе, то кукольный театр. Среди его друзей были внук знаменитого мхатовского актера Лужского Саша Калужский и пасынок Булгакова Сережа Шиловский. Позже Ефремов говорил, что ему всё предвещало встречу с Художественным театром. Но именно Калужский “подбил” Олега в 1945 году поступать в Школу-студию МХАТ.
На экзаменах Олег Ефремов читал пушкинское “Желание славы”. Сейчас это расценивают как знак — мол, еще тогда он знал, что ему предстоит. Да полно, все поступающие в театральные вузы мечтают перевернуть мир, а иначе зачем туда вообще поступать? И вот худющий, одетый в дядькин костюм паренек начинает: “Когда, любовию и негой упоенный, безмолвно пред тобой коленопреклоненный…”. Приемная комиссия хохочет от души, а самого абитуриента в это время больше всего беспокоит дергающаяся от волнения нога.
Вечно живое
В Школу-студию его приняли, учился он там хорошо и весело, но во МХАТ не взяли. Кстати, через семь лет не взяли и Доронину. Юношескую свою обиду она помнила всегда и не скрывала этого. Про Ефремова тоже рассказывают, что он ходил потрясенный и кричал: “Я еще въеду туда на белом коне!” или “Я еще приду туда главным режиссером!”. Ну, а кто бы на его месте не кричал?
Почему же талантливого парня не оставили в родных стенах? Трудно сказать. Возможно, репертуар МХАТа на тот момент не нуждался в “социальном герое”. Впоследствии Ефремов гениально играл “простых рабочих парней” — бригадира Потапова в “Заседании парткома”, таксиста в “Трех тополях на Плющихе”, Виктора в “Мама вышла замуж”… А тогда его взяли в Центральный детский театр, где Ефремов стал получать роль за ролью, а потом поставил музыкальный спектакль “Димка-невидимка”.
Олег очень рано стал театральным педагогом Школы-студии. Его обожали студенты разных курсов. Среди них были Галина Волчек, Евгений Евстигнеев, Олег Табаков, Игорь Кваша, Виктор Сергачев и еще несколько. Ефремов действовал на них гипнотически. Он мечтал и говорил о новом театре, где не будет “театральщины”, которой было так много в тогдашнем МХАТе. Молодой педагог буквально заставлял своих студентов познавать настоящую жизнь, он читал с ними газеты, обращал внимание на вещи и события, которые для студентов театральных вузов не являются главными.
Вскоре по ночам они стали репетировать “Вечно живые”. Денег на такси у студентов, да и у их педагога, не было, поэтому расходились, когда уже начинал работать городской транспорт. Галина Волчек вспоминала: снявшись в том самом “Первом эшелоне”, Ефремов настолько разбогател, что оплачивал им ночное такси.
Сегодня, когда театр предлагает зрителю самые разнообразные формы, трудно понять, что же такого сделал Олег Ефремов со своими студентами и почему он навсегда остался реформатором современного театрального дела. Богом для Ефремова был Станиславский, который утверждал, что играть надо “проще, легче, выше, веселее”. Уже никто не помнит, кроме знатоков, что поначалу в названии Художественного театра было слово “общедоступный”, то есть рассчитанный на всех, на любую, а не только элитарную публику. Станиславский обожал пьесы Чехова и Горького, потому что они позволяли ему представить на сцене жизнь во всех ее проявлениях. Но со временем слепое поклонение Системе привело к тому, что знаменитые мхатовские актеры все чаще застывали в искусственных позах, говорили настолько “поставленными” голосами, что истинный смысл слов улетал куда-то далеко.
Репетируя “Вечно живых”, Ефремов добивался от своих студентов умения сидеть, ходить говорить так же просто и непринужденно, как они это делают у себя дома. На самом деле это очень трудно. Ну и, конечно, сама пьеса — о девушке, которая изменила своему жениху, ушедшему на фронт, была абсолютно нетипична для середины 50-х и требовала от постановщика и артистов гражданского мужества.
“Современник”
После первого же представления, которое состоялось ночью 15 апреля 1956 года и закончилось в четыре утра, зрители устроили импровизированный митинг. Игорь Кваша вспоминал крики из публики: “Вы не должны расходиться, потерять друг друга! Это будет театр нашего поколения! Вы должны его создать во что бы то ни стало!”.
Не сразу, но из Студии молодых актеров возник настоящий театр, первый в Советском Союзе, созданный не по приказу сверху. У современниковцев все было по-другому. Дела театра решал художественный совет. Актеры сами распределяли зарплату, в конце сезона придирчиво обсуждали работу другу друга и даже самого Ефремова и голосованием решали, кого уволить. Долгое время в “Современнике” царил закон: никаких званий. Это была большая, дружная и равноправная семья, где все были влюблены друг в друга и в Олега Ефремова.
Сейчас часто говорят, что Ефремов — великий театральный деятель, великий педагог, гениальный актер, но вот как режиссер он уступал Георгию Товстоногову, Юрию Любимову, Анатолию Эфросу. Может быть, но на такие спектакли “Современника”, как “Голый король”, “Назначение”, “Всегда в продаже”, трилогия “Декабристы” — “Народовольцы” — “Большевики” и многие другие, невозможно было купить билет. Только “достать” или добыть у спекулянтов. В театре расцвел талант Людмилы Ивановой, Лилии Толмачевой, Олега Даля, Андрея Мягкова… Ефремов заставил заняться режиссурой Галину Волчек.
Вот что писал Лев Додин, ныне руководитель петербургского МДТ — Театра Европы:
“Шок, который мы, совсем молодые люди, испытывали на спектаклях “Современника”, сегодня передать новым поколениям почти невозможно, потому что это не сравнимо ни с какими правдами сексуальных отношений и матерным, нецензурным языком на сегодняшней сцене”.
Так не победили
К молодому и дерзкому театру чиновники относились очень настороженно, но Ефремов нравился министру культуры Екатерине Фурцевой. Часто ее прямое вмешательство спасало выход спектакля чуть ли не в последние минуты.
Именно Екатерина Алексеевна и решила, что Олег Ефремов должен возглавить МХАТ, который, несмотря на звездную труппу, никак не мог привлечь зрителя. Обычно принято говорить, что Ефремова позвали на правление знаменитые “старики” МХАТа. Но кто бы им позволил распоряжаться главным драматическим театром страны без одобрения сверху?
Уход Ефремова из “Современника” в 1970 году многие называют главной ошибкой его жизни. Но те же многие говорят, что за 15 лет собственное детище слега “поднадоело” Олегу Николаевичу. В “Современнике” все поменялось. Появились звания, актеры все чаще отпрашивались для съемок в кино. У всех были семьи, дети, жизнь, как говорится, брала свое.
К тому же Ефремов был уверен: труппа “Современника”, во всяком случае, лучшая ее часть, перейдет за ним во МХАТ, он поставил такое условие. Однако вместо этого артисты уговаривали своего “вождя” несколько ночей напролет и предупреждали, что он еще об этом пожалеет.
Потом Ефремов рассказывал, что после первых собеседований с актерами МХАТа он чуть не сошел с ума. И просто сказал им: “Я принес пьесу, давайте репетировать”. Кстати, это была “Дульсинея Тобосская”, где Ефремов еще и играл главную мужскую роль в паре с Татьяной Дорониной. Спектакль не имел особого успеха, Доронина вскоре ушла в “Маяковку”. А Ефремов уже никуда не мог уйти. Началась каторжная работа.
У Ефремова были очень удачные спектакли — “Так победим!”, где совершенно необычно играл Ленина приглашенный в театр Олегом Николаевичем Александр Калягин. “Старый Новый год”, перенесенный Ефремовым на кинопленку. Даже, казалось бы, официальное “Заседание парткома”, которое тоже можно посмотреть в записи, поражает великолепными актерским работами, в том числе самого Олега Ефремова.
Вслед за своим учителем в театр пришел Евгений Евстигнеев, который, поначалу оставшись в “Современнике”, чувствовал себя осиротевшим. Ефремов пригласил Иннокентия Смоктуновского, Анастасию Вертинскую, работал с гениальным Олегом Борисовым. Потрясающего “Тартюфа” поставил во МХАТе Анатолий Эфрос со Станиславом Любшиным в главной роли. Но вот того самого прорыва, того полного возвращения к “правде на сцене” по представлению Ефремова так и не произошло.
Ефремов часто уходил в запои, это известно. В такое время ему можно было что-то нашептать, и этим пользовались. Труппа, которую он поначалу хотел сократить, со 150 человек увеличилась до 200.
Ефремова очень вдохновила перестройка, он дружил с Михаилом Горбачевым. Их роднила идеалистическая вера в социализм с человеческим лицом. Но рыночная экономика постепенно брала свое. И в 1987 году Ефремов задумал невиданное — реформировать Московский художественный театр на хозрасчетных началах. То есть, кто играет — тот и зарабатывает. Это, конечно, замечательно. Но во всех театрах есть немало актеров, которые не востребованы, потому что режиссеры их “не видят”. И для многих членов труппы решение Ефремова выглядело так: он забирает с собой самых лучших и уходит с ними в открывшееся после ремонта каноническое здание театра в Камергерском переулке. А остальные будут играть в филиале, неизвестно под чьим руководством, и будут ли вообще. Здание на Тверском бульваре (где сейчас находится “доронинский” МХАТ им. Горького) должно было отойти другому театру.
На защиту тех, кого Ефремов “не хотел” брать в основной МХАТ, выступила Татьяна Доронина. Татьяна Васильевна еще в 1983 году откликнулась на предложение Ефремова и вернулась во МХАТ, но интересных ролей у нее практически не было. К моменту раздела у Дорониной было звание народной артистки СССР, режиссерское образование, огромная популярность, авторитет, амбиции и, наверное, связи. Она жестко оппонировала Ефремову на многочисленных заседаниях. В итоге в Москве появились два МХАТа. И до сих пор никто не может объяснить, хорошо это было или плохо.
Без галстука
Рассказывая о Ефремове, нельзя обойти создание “Современника” и раздел Художественного театра. Но кроме режиссера, актера и театрального деятеля Ефремова есть еще Ефремов-человек. К огромному сожалению, сегодня очень модно писать о том что он много пил, крутил романы с артистками и т.д. и т.п. Спрашивается, если бы он был только таким, разве кто-то интересовался бы им спустя почти 25 лет после смерти?
Знаменитый искусствовед Виталий Вульф вспоминал, что, когда у него умерла мать, он заперся у себя в квартире и никого не хотел видеть. Жил Виталий Яковлевич на первом этаже. Ефремов, к тому времени главный режиссер МХАТа, разбил окно, влез в квартиру Вульфа и просидел с ним всю ночь.
В то время во МХАТе репетировали “Сладкоголосую птицу юности” Теннеси Уильямса, которую Вульф переводил и адаптировал для театра. По настоянию Ефремова Ангелина Степанова, исполнительница главной роли, позвонила Вульфу и сказала: “Виталий Яковлевич, у нас тут проблемы… вы нам срочно нужны!”. Вульф заставил себя выйти из квартиры, пришел в театр. Выяснилось, что никаких таких проблем, требующих его присутствия, не было. Ему просто хотели помочь.
Лев Додин оставил великолепное воспоминание о том, как он и известный ленинградский режиссер Зиновий Корогодский навестили Ефремова и его жену Аллу Покровскую во время гастролей “Современника” в городе на Неве. Олег и Алла остановились в гостинице “Европейская”, у них был шикарный двухкомнатный номер. Алла Борисовна встретила гостей в вечернем платье, в гостиной был накрыт стол. Дверь в другую комнату была открыта, на кровати сидел Ефремов в черных семейных трусах, и было видно, что он с похмелья. Покровская, по выражению Додина, держалась так, “будто там, на кровати, сидел сам Людовик в камзоле”. Началась беседа втроем, а потом Ефремов вышел, в чем был, и состоялся, по воспоминаниям Додина, интереснейший разговор “о театре, о системе Станиславского, о современном состоянии государства”. Никому из присутствующих не мешало, что Ефремов — без галстука.
Кстати, почему-то иногда говорят, что Ефремов презирал быт и часто выглядел неаккуратно одетым. На самом деле он любил хорошие вещи, на его высокой худой фигуре прекрасно смотрелись костюмы. И хозяином он был очень гостеприимным, в его квартире все было подготовлено для визита большого количества гостей.
У Ефремова были не простые отношения с той же Ангелиной Иосифовной Степановой. Эту актрису любили столь разные мужчины, как Николай Эрдман и Александр Фадеев. Степанова была парторгом МХАТа, она не одобряла раздел, проведенный Ефремовым. Но осталась в его труппе, потому, что Олег Николаевич обещал взять на работу ее сына.
На столетии театра в 1998 году 93-летняя Ангелина Иосифовна стояла на сцене и говорила о том, что Художественный театр давно умер. В первом ряду сидел художественный руководитель “покойного” театра Олег Ефремов.
17 мая 2000 года Ангелина Степанова скончалась. Узнав об этом, совершенно больной Ефремов, который уже не мог дышать без кислородного аппарата, пошел выступать на гражданской панихиде. А через неделю не стало его самого.
