В истории и в литературе он остался самым едким по стилю и самым неприятным по характеру русским классиком.
Даже отпетый двоечник имеет что сообщить о частной жизни знаменитых писателей. Ну хотя бы про донжуанский список Пушкина, сумасшествие Гоголя, любовь к дуэлям Лермонтова, про Маяковского и Лилю Брик и так далее. А вот жизнь Салтыкова-Щедрина до сих пор для многих остается тайной за семью печатями. На всех портретах у Михаила Евграфовича такое мрачное лицо, что кажется — он и ребенком-то не был, а так и появился на свет с внешностью аскета и начал писать свои беспощадные сатиры. Детство у Салтыкова-Щедрина, вернее, у Миши Салтыкова, конечно, было, но такое противоречивое, что повлияло на всю его последующую жизнь, характер и писательский стиль.
Господа Салтыковы
Отец его, Евграф Васильевич, был потомственным дворянином. Женился он в 40 лет на молоденькой купеческой дочери москвичке Оленьке Забелиной. Разница в возрасте у супругов составляла 25 лет. В юности Ольга была очень миловидна, но постепенно растолстела. Испортилась не только ее внешность, но и характер. На самом деле трудно было позавидовать ее жизни. Муж в основном читал религиозные книги и ни во что не вмешивался, переложив на жену управление родовым имением, которое носило интересное название Спас-Угол. Объяснялось это тем, что село находилось на стыке трех губерний — Московской, Тверской и Ярославской, а сейчас оно относится к Талдомскому району Подмосковья.
Родня мужа-дворянина плохо приняла купеческую дочку, сочла ее недостаточно изысканной и малообразованной. Но зато купеческая закалка помогла Ольге Михайловне взять в твердые руки не только хозяйство, но и жизнь всей семьи. У нее родилось девять детей, шестеро мальчиков и три девочки, и только один ребенок умер.
Миша появился на свет шестым. Это случилось 27 (по новому стилю) января 1826 года. Он стал любимцем матери, Ольга Михайловна считала его “нежным мальчиком”. Правда, в чем именно заключалась ее любовь, сказать трудно. Первые воспоминания Салтыкова-Щедрина о детстве относятся примерно к двухлетнему возрасту и являются описанием того, как его нещадно секли розгами. Точно так же Ольга Михайловна воспитывала всех остальных детей и домашний “персонал”.
Не удивительно, что при таких педагогических методах Миша Салтыков уже с трех лет вслед за старшими начал повторять все, чему учили тех домашние наставники. В 10 лет он был принят в Московский дворянский институт, что-то типа средней школы для детей из “приличных” семей.
Одни биографы Щедрина считают, что уехал он в Москву с тяжелым сердцем, другие — что был счастлив наконец-то покинуть маменьку с ее розгами. Совершенно точно, что черты Ольги Михайловны он придал Арине Петровне Головлевой в своем знаменитом романе “Господа Головлевы”, сделав из мамаши семейства чрезвычайно ограниченную и жестокую особу. Кстати, считается, что в образе знаменитого Иудушки он вывел своего брата Дмитрия, а все потому, что судился с ним из-за наследства. В общем, обстановка в семействе Салтыковых была явно не родственной.
Ни бобра, ни бархата
Учился Миша прекрасно, и уже через два года, за свои успехи, был переведен в Царскосельский лицей, тот самый, который окончил Пушкин. Но это был уже 13-й набор, дух свободы давно выветрился из знаменитых стен, тем более что на троне находился Николай I, как огня боявшийся всякого вольнодумства. К тому же с Михаилом произошла неприятная история.
Поначалу однокашники решили, что он принадлежит к тем Салтыковым, чей род был внесен в так называемую Бархатную книгу и где были сплошные графы и князья. Но потом оказалось, что Мишины предки — из “нетитулованной” ветви, отношение к мальчику сильно изменилось. В своих очерках он так описывал пропасть между собой и другими лицеистами: “Как ловко сидели на них «собственные» мундиры и курточки!…У меня не было ни собственного мундира, ни собственной шинели с бобровым воротником. В казенной куртке, в холодной казенной шинельке, влачил я жалкое существование, умываясь казенным мылом и причесываясь казенною гребенкою. Вид у меня был унылый, тусклый, не выражавший беспечного доверия к начальству, не обещавший в будущем ничего рыцарского…”
Не удивительно, что Михаила прозвали “угрюмым лицеистом”. Утешение он находил в написании стихов, мечтая о славе Пушкина. Но стихи были слабые и их автор вызывал еще больше насмешек
Уже тогда будущий классик был очень обидчивым и непримиримым. В результате бесконечных конфликтов с учителями и одноклассниками он получил характеристику, где были такие слова: ”…курение и грубость, написание произведений неодобрительного содержания”. Поэтому, как сейчас бы сказали, распределение он получил совсем не такое, которое соответствовало бы его знаниям и способностям. Он был зачислен в канцелярию военного министра. Маменька Ольга Михайловна была очень недовольна, она тут же решила, что из ее бывшего любимца толку не будет.
Запутанное дело
На дворе — середина 1840-х, преддверие революции во Франции, и Салтыков (еще не Щедрин) очень увлечен французской философией и французской литературой, в том числе творчеством Жорж Санд, которая упрямо отстаивала в своих произведениях права личности. Очень скромно, и даже бедно, живя в Петербурге, Михаил на последние деньги покупает билеты в театры, а еще посещает собрания на дому у своего лицейского друга Михаила Петрашевского.
Одна за другой появляются первые повести Салтыкова — “Противоречия” и “Запутанное дело”. Первую повесть писатель сам считал слабой, впоследствии он ее не переиздавал. А вот “Запутанное дело” уже во многом напоминало будущего Салтыкова-Щедрина, хотя считается, что написана она под сильным влиянием “Шинели” Гоголя и “Бедных людей” Достоевского. Достоевский ведь тоже был активным участником кружка Петрашевского, за что пережил суд, приговор к расстрелу и замену смертной казни на каторгу.
Салтыкова такая участь, слава богу, миновала. Как ни странно, спасла его “неблагонадежная” повесть “Запутанное дело”. В этом произведении автор осмелился задуматься, отчего в “обильной и богатой” России человек “глуп, мрет себе с голоду”. Повесть вышла сразу после Французской революции 1848 года, которая напугала Николая I еще больше, чем восстание декабристов в самом начале его царствования. Усердная цензура заинтересовалась чиновником Салтыковым, и он был отправлен в ссылку, но не в Сибирь, а в Вятку, там ему надлежало служить в канцелярии губернского правления.
Чиновник из Петербурга
Среди русских классиков Салтыков-Щедрин знаменит не только романом “Господа Головлевы”, автобиографической “Пошехонской стариной”, не только убийственным по сарказму описанием нравов российской провинции и портретной галереей губернаторов города Глупова, но и тем, что он сам дважды занимал пост вице-губернатора. Между тем своим административным взлетом он во многом обязан скромной Вятке, и вообще все, что случилось с ним в этом городке, оказалось очень важным.
Во-первых, прибыл он туда отнюдь не так, как в нашем представлении должен был бы явиться ссыльный. Всем, кто читал гоголевского “Ревизора”, известно, какое магическое воздействие имели слова “чиновник из Петербурга” в глухих уголках России.
Его собирался встречать сам губернатор, но приболел и поручил сделать это в том числе своему лечащему врачу. По воспоминаниям, Салтыков был страшно недоволен уровнем приема и нисколько не скрывал этого. С первого дня он начал критиковать и губернатора, и местные порядки.
Но в том-то и была особенность характера Михаила Евграфовича, что при всей своей несдержанности и вспыльчивости он обладал весьма неравнодушным сердцем, всегда радел за справедливость, а делал много сверх того, что было ему положено. Вятский губернатор быстро понял, какое сокровище он приобрел в лице “неблагонадежного” Салтыкова. Прибывшего повысили сначала до руководителя канцелярии, потом до губернаторского советника. Любопытно, что его “несносность” распространялась только на равных и на начальство, а с подчиненными он вел себя исключительно корректно и даже участливо.
Из Вятки Салтыков писал отчаянные письма, едко высмеивая местное общество, особенно — дам. Но это не помешало ему влюбиться в 12-летнюю (!) дочку нового вице-губернатора Аполлона Болтина. Знакомство состоялось в 1851 году, и целых пять лет Салтыков ждал, когда девушку Лизу можно будет повести к венцу.
На литературные занятия у Салтыкова практически не оставалось времени, позже увиденное в Вятке нашло воплощение в “Губернских очерках”. Целых семь лет Михаил Евграфович находился в этом городе, и, несмотря на бурный карьерный рост, писал прошение за прошением, чтобы его наконец перевели в другое место. Помогла ему в этом…вдова Александра Сергеевича Пушкина.
В 1855 году скончался Николай I. Осенью этого же года в Вятку приехал двоюродный брат министра внутренних дел Петр Ланской, женатый на Наталье Николаевне Пушкиной-Ланской. Легендарная красавица, узнав, что Михаил Евграфович окончил Лицей, приняла горячее участие в его судьбе. В ноябре 1855 года он покидает Вятку.
Тяжелая старость, легкая смерть
Вскоре были опубликованы “Губернские очерки”, но теперь уже он использует псевдоним “надворный советник Н. Щедрин”. Кто-то говорит, что этой фамилией обладал какой-то очень хороший человек, живший в Вятке, кто-то — что эту фамилию якобы подсказала ему молодая жена, дескать, щедр был Михаил на всякие шуточки.
Без псевдонима было невозможно, потому что чиновничья деятельность Салтыкова-Щедрина разворачивалась вовсю. Теперь он имел славу человека в высшей степени дельного, работоспособного и принципиального. Но вот что интересно — от коллег по государственной службе он довольно успешно прикрывался псевдонимом, а вот братья-литераторы долго не могли простить ему вице-губернаторства. Например, поначалу его очень невзлюбил Некрасов, который позже не только пригласил его в свой журнал “Отечественные записки”, но и завещал Салтыкову-Щедрину это издание как редактору.
Ради “Отечественных записок” Салтыков-Щедрин в 1868 году окончательно оставил государственную службу. Впереди было создание его самых знаменитых произведений. Салтыков-Щедрин, говорил, что мечтает заработать 300 тысяч рублей, чтобы обеспечить будущее семье.
Между тем семья у него была какая-то странная. Кстати, еще в Вятке Щедрин задумался, что неплохо было бы стать помещиком, как отец, и попросил у матери денег на приобретение имения Витенево (сейчас Мытищинский район Московской области) Приобрел он его как раз после отмены крепостного права в 1862 году. При этом решил, что всё будет устроено во имя того, чтобы вольные крестьяне трудились самым радостным образом. В свое время благодаря таким же мечтам разорился поэт Афанасий Фет.
У Салтыкова-Щедрина дело пошло ничуть не лучше. Имение он смотрел зимой, управляющий наговорил ему много такого, что не соответствовало действительности. Вольные крестьяне пили и ленились не хуже крепостных. Помещичья жизнь не удалась, деньги матери писатель не вернул, и пожилую женщину это, естественно, не обрадовало. К тому же она категорически невзлюбила его жену.
О сестрах Болтиных еще в Вятке шли разговоры определенного толка. Но Салтыков очень любил свою Елизавету, настолько, что даже не задавал вопросов, когда через целых 17 лет у них одна за другим родились сын Константин и дочь Елизавета. При этом уже очень знаменитый писатель робко отмечал, что сын “вроде бы” похож на него…
Он заработал вожделенные 300 тысяч и разделил поровну эту сумму между женой и детьми. В последние годы Салтыков-Щедрин все время жаловался на здоровье, но умер он легко и быстро — от апоплексического удара. Это произошло 10 мая 1889 года в Санкт-Петербурге.