В середине 90-х вышла книга, которая называлась не, например, «Сердце, отданное Большому», не «Моя жизнь в балете», даже не «Я и Родион Щедрин», а очень просто и не скромно – «Я, Майя Плисецкая». Она написала ее, чтобы избавиться от глупостей, которые о ней всегда говорили. Но цели не достигла.
В детстве все любят курочить игрушки. Не примитивные, про которые всё ясно, а наоборот, замысловатые, яркие, как правило, самые дорогие. Плисецкая не могла такого допустить по отношению к себе и сказала ровно то, что хотела. Как говорится, имеющий уши да услышит.
Когда она только начинала выступать, то придумала «фишку» – в прыжке как можно дольше продержаться в воздухе. Приказать-то себе несложно, вот только не каждый удержится. Ей удавалось. И не только на сцене.
На рассвете
Счастливое детство Майи, чья мать Рахиль была актрисой немого кино, а отец – видным дипломатическим работником, удостоившимся чести поехать с семьей в загранкомандировку, детство, в котором уже существовал балет, было перечеркнуто накануне первомайских праздников 1937 года. Как водится, в их квартиру пришли на рассвете. Очень равнодушно, не обращая внимания на крики маленького брата Майи и на полубезумие беременной матери, произвели обыск и увели отца. Поэтому удивляться ненависти, которой Плисецкая сопровождала любое упоминание советской власти, не стоит. Она ведь родилась под созвездием Скорпиона, а Скорпионы долго помнят причиненное зло. Но и сделанное когда-то добро не забывают.
Майю специально удочерила тетка, балерина Суламифь Мессерер, брата Александра забрали другие родственники. А едва родившийся Азарий последовал вместе с матерью в лагерь для членов семей врагов народа, или изменников Родины. Счастье, что все выжили и не потерялись.
Многие из тех, кто прочитал книгу, возмущались: она не любит родственников! Самый младший в семье, Азарий, говорил о том, что у Майи был сложный характер и убийственный язык, она могла легко обидеться и обидеть. Мать называла эти моменты «бзиками» и всегда прощала, потому что это всё проходило. Но не всегда и не со всеми.
Известно, что с композитором Родионом Щедриным Майю Плисецкую познакомила не менее фееричная женщина – Лиля Брик, любовница и муза Маяковского. До старости Лиля имела в советской Москве свой салон, только не парикмахерский, а богемный, где собирались самые знаменитые люди. Плисецкая прожила с Щедриным почти 60 лет, казалось бы, должна была пребывать в вечной благодарности «свахе». Но однажды Лиля Юрьевна невежливо поговорила с Родионом Константиновичем, обиделась на него за отказ написать музыку к фильму о Маяковском и бросила трубку. Майя ей этого не простила.
Свободная походка от бедра
Советский Союз всегда был «в области балета впереди планеты всей». В стране буквально не переводились выдающиеся танцовщики, особенно танцовщицы. Но Плисецкая выделялась даже в таком созвездии. Наверное, прежде всего тем, что умела танцевать характер и страсть. Никто так не исполнял партию Китри в «Дон Кихоте» или Черного Лебедя (Одиллию) в «Лебедином озере». Плисецкая была хрупкой, но отнюдь не «бледной» и не бесплотной. И не случайно в возрасте, когда уже многие уходят со сцены, она продолжила карьеру «Кармен».
Майе очень покровительствовала тогдашней министр культуры Фурцева. Майя давно мечтала о том, чтобы станцевать свободную и неудержимую в любви Кармен. До этого в СССР о прекрасной цыганке в основном судили по опере, где заглавную партию нередко пели весьма массивные дамы.
Сейчас мало кто помнит: Плисецкая обращалась к Шостаковичу и Хачатуряну, чтобы они написали музыку к новому балету, но мэтры отказались, полагая, что им не избежать сравнения с оперой Бизе. Тогда Родион Щедрин решился на доработку и переоркестровку оперной музыки, за что впоследствии вытерпел немало критики.
Фурцева поначалу была рада: балет ставил кубинский балетмейстер Алонсо, и Екатерина Алексеевна искренне считала, что это – шаг в укреплении советско-кубинской дружбы! Но после премьеры «Кармен» она посоветовала Плисецкой «хотя бы прикрыть ляжки». Майе Михайловне было почти 45, но она по-прежнему обладала великолепной фигурой. В «Кармен» она была уже не только балериной, но и актрисой. Шествовала по сцене босая и без пуантов. Это было необыкновенно смело по тем временам, поэтому ругали «Кармен-сюиту» нещадно. Зато теперь без конца показывают и называют шедевром.
В конце 80-х у Плисецкой шла настоящая война с главным балетмейстером Большого театра Юрием Григоровичем, хотя в какой-то степени именно ей он обязан своим переездом из Ленинграда в Москву. Фурцева соглашалась перевести Григоровича в Большой только если Майя будет танцевать в его постановках. Но в столице Григорович сделал ставку на свою жену, выдающуюся балерину Наталью Бессмертнову. Естественно, Майя Михайловна не могла этого простить.
Сейчас нас уже балетными разборками не удивить, а тогда, несмотря на гласность и перестройку, противостояние Юрия Григоровича и таких суперзвезд, как Екатерина Максимова, Владимир Васильев, Майя Плисецкая, было шоком. И уж конечно не такого официального расставания с Большим театром заслуживали эти выдающиеся артисты. Но еще раньше из Большого буквально росчерком пера убрали великого Мариса Лиепу, который так и не смог оправиться от удара и вскоре умер.
Майя Михайловна не сдалась. Тем более ее приглашали на многие сцены мира, она неоднократно заключала контракты с зарубежными театрами. По бумагам она занимала там высокие административные должности, но больше всего ей хотелось танцевать. И иностранный народ был готов платить любые деньги. Наверное, даже если бы Майя Михайловна просто сидела на сцене в кресле, зрители пребывали бы в восторге.
Последним спектаклем Плисецкой значится «Курозука», которую поставил для нее Морис Бежар. Майе Михайловне тогда исполнилось 70 лет.
Не умирающий лебедь
Она полгода не дожила до 90. О ней часто снимали фильмы, делали интервью, и ни разу ни у кого не вырвалось: «Боже, что с ней натворило время!». Казалось, это она делает со временем то, что считает нужным. Говорят, она любила густо намазать лицо кремом и засесть раскладывать пасьянс. У нее всегда была очень простая прическа, стильный костюм, который не бросался в глаза, необыкновенная шея и руки. За ними смотреть было не менее интересно, чем во времена «Умирающего лебедя».
На публику она говорила неторопливо, не тратя эмоции, даже о самых сложных моментах своей жизни. Страсть прорывалась в сверкающих глазах. Казалось, она удерживает себя, чтобы не закрутить словесные 32 фуэте. Впрочем, зачем ей это было нужно, она давно всем и все доказала.
За день до смерти она отправилась вместе с мужем на футбол в Мюнхене. С молодых лет аристократичная Плисецкая была страстной футбольной болельщицей и ходила когда-то на ЦСКА. Наступал май, казалось бы, месяц – ее покровитель. Но 2 мая 2015 года ей стало плохо с сердцем и спасти ее не смогли. Как когда-то написала Анна Ахматова: «Почти не может быть, ведь ты была всегда…»
