Обидеть художника может каждый, но не каждому за картины выкладывают миллионы долларов.
Подписаться на нас в соцсетях
Не совсем чёрный и не строго квадрат, он уже 110 лет будоражит умы. Спорят все: искусствоведы, любители и те, кто далёк от живописи. Последние особенно часто говорят: “Да кто такой этот Малевич? Я тоже так могу! “.
Действительно, кто такой этот Малевич? Почему ему было суждено прославиться тем самым квадратом? И почему спорный квадрат стал фундаментом для нового направления в искусстве с причудливым названием “супрематизм”?
Свекольное детство
Возможно, людям с фамилией Малевич предназначено судьбой быть художниками, но отец нашего героя, Северин Антонович, являлся по происхождению шляхтичем, то есть потомком польских дворян, осевших на территориях современной Украины. Его женой стала Людвига Галиновская. У супругов один за другим появилось 14 детей, только девять из них достигли зрелых лет.
Казимир, первенец, увидел свет 23 февраля (по новому стилю) 1879 года в Киеве. Однако отец поступил управляющим производством к богатому украинскому промышленнику, владевшему сахароваренными заводами. Сахар добывали из свеклы, поэтому детство Казимира Малевича проходило там, где имелись свекольные плантации, то есть в сельской местности.
Малевич прожил не очень долго, но успел оставить автобиографию, там с первых страниц всё выдает будущего художника. Мальчик смотрит на бескрайние поля, где работают девушки в ярких платьях. Или, например, рассказ о том, как в село приехали художники реставрировать собор, и Казимир, потрясенный их работой, чуть не собирался убежать вместе с ними. Но все-таки не зря Малевича считают гениальным пиарщиком. В будущем он, например, специально датировал картины более ранними годами, чтобы таким образом изобразить свой путь в искусстве долгим и логичным. Возможно, что-то в его автобиографии притянуто за уши, но других источников у нас нет.
В общем, мальчик отчаянно хочет рисовать, но отец мечтает, чтобы старший сын продолжил его дело. Поэтому Казимир часто бывает на заводах, видит “бездушные” машины, а раз в год отец берет его в Киев на ярмарку, где сахарозаводчики и их управляющие заключают контракты. В одной из витрин Казимир замечает картину, на которой изображена девушка, чистящая картошку. Тщательно выписанные очистки производят неизгладимое впечатление. Парень пытается рисовать, но вот беда — у него нет красок, ведь отец считает художество баловством.
И тут на помощь приходит Людвига Александровна. Она была творческой натурой, искусной вышивальщицей и не только обучила сына этому ремеслу, но и решила купить ему краски. От учебы в агрономическом училище, на котором настоял отец, толку все равно не было.
В 16 лет Малевич рисует свою первую “взрослую” картину — “Лунная ночь”. Друзья юного художника ради прикола отнесли ее в магазин, где произведение было куплено за пять рублей. Неплохие денежки для того времени, на них можно было приобрести около 20 пудов ячменя. Однако в 2018 году за “Супрематическую композицию” Казимира Малевича, написанную в 1916-м, выложат более 85 миллионов долларов США, и это стало рекордной аукционной ценой для русского искусства.
Художественная дурь
Вскоре после локального успеха “Лунной ночи” семейство перебирается в Курск. Отец устраивается на Московско-Курскую железную дорогу, старшие сыновья, Казимир и Мечислав работают в железнодорожном управлении чертежниками. Бедный Северин Антонович надеется, что из старшего наконец-то улетучится “художественная” дурь, но в Курске Казимир умудряется организовать кружок любителей рисования. А ещё — он женится.
Смешно, но первую его супругу звали Казимирой. Это была, как говорят, умная, общительная девушка, дочка пекаря Ивана Зглейца. Позже Малевич называл основным мотивом этого брака “похоть”. Отец вообще был в ужасе: несмотря на его хорошую должность, денег в семье не хватало. Будь по иному, сыновья не вкалывали бы чертежниками, а получали бы платное инженерное образование! А тут еще старший сажает на шею молодую жену. Но Людвига Александровна очередной раз проявила мудрость и терпение.
В 1902 году в жизни Малевичей происходят два важных события. У молодых рождается сын Анатолий и умирает Северин Антонович. В стране кризис, а Казимир теперь глава семьи. Однако, вопреки всему, он принимает решение ехать в Москву и поступать в училище живописи, ваяния и зодчества. Жену и ребенка оставляет на попечение матери, клятвенно обещая летом, на каникулы, приезжать в Курск.
В училище Малевич поступал четырежды. Считается, что тогда он работал как импрессионист, но, видимо, его произведения не убедили маститых педагогов. Каждый раз оголодавший Казимир был вынужден возвращаться и снова устраиваться на ненавистную работу чертежника. Терпение жены было на исходе, тем более, что в “веселом” революционном 1905 году у Малевичей родилась еще и дочь Галина.
За дело снова взялась Людвига Александровна. Возможно, ей казалось, что лучше уж помочь семейному Казимиру, нежели Мечиславу, который решил агитировать за рабочих и крестьян. В общем, в 1907 году она перебралась в Москву и организовала частную столовую.
Дело поначалу пошло на лад, но столовую обокрали. Долги были такие, что все имущество семьи было описано и продано. Однако Людвига Александровна не сдалась и снова затеяла частный бизнес. Но спасти семью сына ей не удалось. Казимира не выдержала, забрала детей и устроилась в подмосковной больнице санитаркой. Там она влюбилась в некоего врача и теперь уже уехала с ним, оставив сына и дочь на попечение заведующего лекарней Михаила Рафаловича.
Малевич в это время учился в частной мастерской московского художника Федора Рерберга. Узнав о бегстве жены, он приехал за детьми и там познакомился с дочкой Рафаловича Софьей. Эта героическая женщина стала ему не просто гражданской женой и матерью его дочери Уны. Небольшие заработки Софьи часто становились единственным доходом их семьи.
Было в лексиконе Малевича словечко “харчовый”, им он обозначал все, связанное с добыванием хлеба насущного. Так вот, как вспоминали современники, “харчовое” для Казимира Севериновича никогда не имело значения. Детей, кстати, забрала к себе сестра Виктория. Забегая вперед, скажем, что в 1914 году “бывшая” вместе с Анатолием и Галиной уехала на Украину. Там 14-летний мальчик заболел тифом и умер. А Галина встретилась с отцом только через много лет.
Будетляне
Решив, на его взгляд, бытовые вопросы, Малевич смог отдаться любимому делу. Постепенно он познакомился с людьми, чьи имена сегодня знает любой культурный человек, — художниками Михаилом Ларионовым, Натальей Гончаровой, Владимиром Татлиным, поэтами Владимиром Маяковским, Велимиром Хлебниковым, Алексеем Крученых, композитором Михаилом Матюшиным и многими другими.
Мир уже не был прежним. Люди пересели с лошади на автомобиль, в 1903 году братья Райт совершили первый успешный полет на аэроплане, вовсю развивался кинематограф. В наше время это звучит несколько наивно, но и тогда поменялась скорость передачи и восприятия информации, менялся угол зрения на привычное, поэтому все искали новый язык — в поэзии, музыке и, конечно, в живописи. Во всяком случае, так было в кругу Малевича. Каждый мечтал изобрести что-то такое, чего раньше не было, подобно Моне и Пикассо. Не случайно Татлина, Матюшина, Ларионова называют отцами русского авангарда. Сегодня в этом ряду на одном из первых мест и фамилия Малевич. Но тогда его работы, представленные на выставках, в лучшем случае не замечали. В худшем — высмеивали.
Переломным стал 1913 год. 18-19 июля на даче у Матюшина состоялся… первый съезд российских футуристов. В этом громком мероприятии приняли участие аж три человека: сам хозяин, Крученых и Малевич. Собирался туда и Велимир Хлебников, но не доехал.
В декабре вся эта честная компания представляет публике футуристическую оперу “Победа над Солнцем”. Футуризм означает будущее, и в странной опере действуют “будетляне”. Матюшин пишет музыку, Крученых и Хлебников — стихи, которые невозможно ни слушать, ни тем более произносить, а Малевич рисует декорации. Считается, что именно тогда он, в качестве задника, изобразил черный квадрат на белом фоне. В 1915 году “черный квадрат”, уже как самостоятельная картина, был представлен Малевичем на “Последней футуристической выставке “Ноль-десять”, с чего, собственно, и начался супрематизм.
Утвердитель нового искусства
Вряд ли мы сможем объяснить читателю все тонкости этого направления. Важнее рассказать о характере Малевича, без которого ничего бы не состоялось. Да, он был необразованным (бескнижным, по его собственному выражению), равнодушным к материальным благам, достаточно безответственным семьянином. Он не мечтал заработать, но мечтал прославиться. Ларионов, будучи уже признанным, звездой “русских сезонов” в Париже, писал о Малевиче:
“Его общая культура оставляла желать многого, и можно сказать, что его теоретические изыскания были чистейшим инстинктивным вдохновением. Пылкий в своём творчестве, он работал неутомимо…”
Малевич не имея никакого серьезного бэкграунда, истово бросался во все стили. Он прошел через импрессионизм, кубизм, неопримитивизм и другие “измы”. Но только создание “Черного квадрата” позволило ему, по его словам, освободить искусство от балласта объективного мира. Только абстрактная форма, пространство и цвет, а дальше каждый может представлять то, что пожелает. Теперь он был уверен, что пришел к новому, высшему направлению и скромно назвал его “супрематизм”, что означает превосходящий, доминантный.
Готовясь к той самой выставке “Ноль-десять”, Малевич не просто писал 39 супрематических работ, включая “Черный квадрат”. Во-первых, он работал в комнате с зашторенными окнами. Во-вторых, с его подачи Михаил Матюшин, который был не только музыкантом, но и теоретиком искусства, готовил специальную брошюру о супрематизме.
В третьих, развешивая свои работы на выставке, Малевич специально повесил “Черный квадрат” в парадном углу, так, как обычно вешают иконы. Это вызвало гнев знаменитого художника и критика Александра Бенуа.
“Чёрный квадрат в белом окладе — это не простая шутка… это один из актов самоутверждения того начала, которое имеет своим именем мерзость запустения и которое кичится тем, что оно… через попрание всего любовного и нежного, приведёт всех к гибели”.
Но были и другие мнения. Отмечали, что, глядя на “супремы” Малевича, осязаешь, как рушится старый мир. Кто-то видел в его крестах, кругах и прямоугольниках хаос, кто-то начало мироздания, кто-то — его конец. В общем, разразился тот самый интересный скандал, который порождает имя.
Но Малевич вовсе не собирался пускать дело на самотек. В следующем году он выступает с докладом о супрематизме, организовывает общество “Супремус” и готовит к изданию специальный журнал, выходу в свет которого помешал призыв Малевича на военную службу. Впоследствии он станет неутомимым теоретиком не только супрематизма, но и авангардного искусства вообще.
Да, Малевич был прекрасным пиарщиком. Но кто им не был? Вспомним Маяковского с его желтой блузой или Блока с черным бантом и толпой поклонниц, ходившей за ним по Петербургу. Кстати, Сергей Есенин, оставив где-то жену и маленького ребенка, заявился на дом к Блоку для знакомства в русской рубахе и с холщовой сумкой, из которой, потупив синие очи, трепетно достал свои рукописи. Впрочем, в этом плане и в нынешние времена мало что изменилось.
Революцию Малевич принял без бурного энтузиазма, но положительно. Тем более что его брат Мечислав, который еще в 1905 году обзавелся знакомствами в кругах профессиональных подпольщиков, теперь занял хорошую должность и наверняка поспособствовал тому, что Казимира назначили сначала председателем Художественной секции Московского совета солдатских депутатов, потом, уже при большевиках — комиссаром по охране московских памятников старины и членом Комиссии по охране художественных ценностей. Говорят, у Малевича был, что называется, талант вождя. Он умел призывать, убеждать, причем находил нужные слова в зависимости от того, с кем беседовал. Его одинаково хорошо понимали художники и чиновники.
В 1919 году он уехал из голодной Москвы в Витебск. Перед этим в новой столице открылась его первая ретроспективная выставка “От импрессионизма к супрематизму”.
В Витебске в это время работало Народное художественное училище, основанное Марком Шагалом. Малевич преподавал там, и постепенно почти все ученики Шагала “переметнулись” к Казимиру Севериновичу, а маленький скромный Витебск стал чуть ли не центром авангардного искусства. Рассказывают, что супрематический дизайн стал использоваться везде — вплоть до оформления трамваев и продуктовых карточек. Малевич основывает и возглавляет группу молодых художников “УНОВИС” — утвердители нового искусства. В честь нее свою новорожденную дочь от Софьи Рафалович Казимир Северинович назвал Уной.
Не выдержав такого супрематического натиска, Шагал покинул Витебск и уехал сначала в Москву, потом в Германию и наконец в Париж. Зато он дожил до 1985 года.
Вас не спрашивают
Малевич не вступил в партию, но довольно долго советская власть выдвигала его на высокие посты. После Витебска художник переехал в Петроград, причем за ним последовали его верные ученики, которые были буквально влюблены в своего “вождя”. Между тем Казимир Северинович нисколько не напоминал богему, скорее его можно было принять за чиновника средней руки. Отчасти он им и был. В 1924 году его назначили директором Государственного института художественной культуры. Вскоре умерла его верная подруга Софья, и Казимир женился на молоденькой Наталье Манченко.
В 1927 году Малевич единственный раз в жизни выехал за границу. Сначала — в Польшу, где его работы, картины и абстрактные объемы — “архитектоны — имели большой успех, а потом в Германию. К этому времени институт, который он возглавлял, был закрыт, после статьи в “Ленинградской правде” под названием “Монастырь на госснабжении”. Советская власть, которая в первые годы охотно сотрудничала с революционно настроенными авангардистами, теперь ратовала за социалистический реализм в искусстве.
Во время пребывания в Германии из СССР ему поступило распоряжение немедленно вернуться на родину. Малевич свернул все выставочные холсты в рулон и передал его архитектору Хуго Херингу, с просьбой “вскрыть через 25 лет, если я больше никогда не выйду на связь”. На связь Малевич вышел. Но те картины так и не вернулись в Советский Союз. Ныне большая часть из них находится в музеях Амстердама и Нью-Йорка.
В Ленинграде Малевича арестовали. Обвиняли, конечно же, в том, что он — немецкий шпион. По счастью, это было в 1927-м, а не десятью годами позже. Поэтому Казимир Северинович пробыл под арестом всего ничего. Второй раз, и тоже ненадолго, его арестовали через три года. По сравнению с тем, что случилось с Мейерхольдом, к спектаклю “Мистерии-буфф” которого Малевич делал декорации, сущий пустяк. Но и этого хватило, чтобы его здоровье серьезно пострадало.
Малевич умер в мае 1935 года от рака предстательной железы. Он прожил всего 56 лет, из которых только половина была полностью отдана искусству. При всем том для подробного рассказа о том, что сделал Малевич, требуется, по крайней мере, брошюра. Жаль, что большинство незнаек судит о нем только по “Черному квадрату”, причем даже не удосужившись добраться до Третьяковской галереи. Почти неизвестны “крестьянские циклы” и поздний реализм. Наследие Малевича — в современном дизайне, архитектуре, моде, кино. И, конечно, в творчестве его знаменитых учеников, таких как Николай Суетин, Илья Чашник, Константин Рождественский, Лев Юдин и многие другие.
Ну, а если вам совсем непонятен “Черный квадрат”, то вот привет от Казимира Севериновича:
“Нравится, или не нравится — искусство об этом вас не спрашивает, как не спросило, когда создавало звезды на небе”.
