Люди театра, произнося его фамилию, в одном и том же монологе ставят ударение по-разному. Может быть, так образнее. Скажешь «Эфрос», и слышится «эфир», нечто неземное, не от мира сего. Произнесешь «Эфрос» и понимаешь: так монументально могли бы звать героя древнегреческой или шекспировской трагедии. Эфрос ставил, словно плел тонкие кружева, театр любил бескорыстно, но любовь эта закончилась весьма печально.

Женитьба

Его педагогом в ГИТИСе была знаменитая актриса и режиссер Мария Осиповна Кнебель. Она обучалась ремеслу у Станиславского, Немировича-Данченко и Мейерхольда. Марии Осиповне было с кем сравнивать, Эфроса она считала одним из самых талантливых своих учеников.

В студенческую пору Эфрос познакомился со студенткой Наташей Крымовой, будущим театроведом. Любопытно, что впервые Наташа увидела Анатолия в качестве актера – студенты-режиссеры тоже играют в спектаклях. Эфрос ей понравился, но она совсем не ожидала, что парень поставит вопрос ребром – могут ли они пожениться сразу или надо ждать диплома. Крымова ответила: «Можно сразу». Так возник один из самых ярких союзов в советском искусстве.

После выпуска Эфрос уехал в Рязань, где поставил несколько сразу замеченных спектаклей. В провинции было проще, ведь времена стояли суровые. А уже после смерти Сталина Эфрос вернулся в Москву. Его позвала Кнебель, которой «поручили» Центральный детский театр.

Несколько слов в честь Виктора Розова

Если бы все не закончилось так трагично, Эфроса вполне можно было бы с улыбкой назвать «театральным МЧС». Жизнь всегда призывала его туда, где царила творческая катастрофа. Тот же Центральный детский действительно был центрее некуда, располагался на площади Свердлова (сейчас Театральная), но слыл культурным захолустьем. Это теперь кассы РАМТа осаждают зрители.

Сейчас многие считают, что на российском театре до середины 50-х было все плохо, а потом появился Ефремов с «Современником». Но нельзя построить новый театр, если нет хорошей пьесы. И такие смог создать Виктор Сергеевич Розов, ставший знаковым для Эфроса, Ефремова и Табакова.

Ефремов пришел в Центральный детский раньше Эфроса на пять лет, потому что его не взяли в труппу МХАТа. Актер Ефремов работал в двух спектаклях режиссера Эфроса. Один из них был по пьесе Розова. А потом Ефремов действительно вырастил «Современник», начав с пьесы все того же Розова «Вечно живые».

Став руководителем МХАТа, Ефремов трижды приглашал Эфроса, и это были аншлаговые спектакли – «Эшелон», «Тартюф» и «Живой труп». А вот Эфросу некуда было пригласить Ефремова. Они были из одного корня, одной веры, но Олег Николаевич был строитель, вождь, вершитель судеб, а Эфросу, наверное, было достаточно просто ставить хорошие спектакли с хорошими актерами и в хорошей творческой атмосфере.

Но простые мечты сбываются сложнее всего.

1004 страницы про любовь

Был ли Эфрос амбициозным? Конечно, иначе бы не оставил через девять лет ЦДТ, где у него все складывалось прекрасно, и не пошел бы спасать более «взрослый» Театр им. Ленинского комсомола, тоже центральный и в то время помиравший.

Эфрос не походил на многих главных режиссеров. Мог выхватить у уборщицы полное ведро и донести куда нужно. Предпочитал свитера. Причесывался двумя пятернями. Людмила Гурченко, которая играла у него в телеспектакле «Острова в океане», вспоминала: на репетициях Эфроса постоянно звучало «пожалуйста, будьте добры» – в адрес рабочих, гримеров, тех, кого обычно великие мира сего не замечают. В такой атмосфере, говорила актриса, известная своим характером, хотелось стать любящей и воздушной.

Это абсолютно не означает, что Эфрос не «мучил» актеров похлеще иного диктатора. Неизвестно, что лучше: когда тебе приказывают, как надо сыграть, или когда тебя призывают подумать, как надо сыграть.

Но многие актеры влюблялись в Эфроса насмерть, естественно, в творческом смысле. И в театре им. Ленинского комсомола почти сразу возникло неофициальное, но почетное звание «актер Эфроса». Хотя его актерами были и те, кто работал в других театрах: Олег Даль, Андрей Миронов. Вдвоем они сыграли в телеспектакле Эфроса «Страницы журнала Печорина». Одну из лучших своих ролей Даль создал в фильме Эфроса «В четверг и больше никогда».

В свое время актерами Эфроса были Александр Ширвиндт и Михаил Державин, позже перешедшие в Театр сатиры. Но в первую очередь это, конечно, Ольга Яковлева, Лев Дуров, Николай Волков-младший, Лев Круглый, Валентин Гафт.

В Театре Ленинского комсомола Эфрос продержался три сезона. Вновь ставил Розова, открыл зрителю пьесы Радзинского. А потом его сильно ругали за постановку «Чайки». У нас в стране есть несколько вещей, в которых разбираются все, – сельское хозяйство, педагогика, футбол и как ставить Чехова. Спектакль был таким неординарным, что критика сочла нужным вступиться за Антона Павловича и его героев. Потом Эфрос поставил «Мольера», а у французского драматурга всегда были сложные отношения и с властью, и с собственными актерами. Так случилось у самого Анатолия Васильевича. И по совокупности обстоятельств Эфроса уволили из театра, где зрители сносили двери, чтобы попасть на спектакли. Все равно он вспоминал эту тысячу дней как счастье и азарт.

Счастливые годы несчастливого человека

В Театр на Малой Бронной Эфрос пришел не главным, а так называемым «очередным» режиссером. Очень быстро из главных режиссеров уволился Андрей Гончаров, который потом создал звездную труппу и звездный репертуар в Театре им. Маяковского. А на тихую во всех смыслах Бронную пришел Александр Леонидович Дунаев, человек, которому должен быть благодарен каждый театрал. Будучи «главным», Дунаев совершенно сознательно отступил в тень. Он понимал, что у него в театре работает Анатолий Эфрос, гений, которого следовало защищать. Анатолию Васильевичу не надо было отвлекаться на административно-хозяйственные вопросы, подписывать какие-то письма, от которых у порядочных людей с души воротит. И за 17 лет, при поддержке Дунаева, Эфрос поставил шедевры не только на Малой Бронной – «Женитьбу», «Месяц в деревне», «Ромео и Джульетту», «Дон Жуан», всего не перечислишь, но и создал десяток выдающихся телеспектаклей. Ставил в других театрах, в том числе в Японии и США. С ним по-прежнему были Ольга Яковлева, Лев Дуров, великолепно работали Леонид Броневой и Николай Волков-младший.

Но постепенно и в недрах этого театра возник «заговор». Например, актриса Наталья Киндинова рассказывала, что один из очень знаменитых артистов (его уже нет в живых, не будем трогать светлую память) писал Эфросу ультиматумы: или роль для моей жены, или я ухожу из театра. Эфрос был очень мало к этому приспособлен. И, наверное, снова стал оглядываться в поисках места, где можно ставить в хорошей атмосфере с хорошими актерами… Ему показалось, что это – Театр на Таганке.

Вишневый сад продан

Переплетений в судьбах Эроса и Таганки более чем достаточно. Во-первых, телепостановка 1973 года «Всего несколько слов в честь господина де Мольера», где вождь Таганки, бунтарь Юрий Любимов играл Мольера и слугу Сганареля. Любимов был счастлив сыграть Мольера, его бесконечную тяжбу с властями. Все прекрасно понимали эзопов подтекст этого спектакля.

Через два года Любимов приглашает Эфроса поставить на Таганке «Вишневый сад». Это был первый спектакль по Чехову в этих стенах, и Эфрос реально чувствовал сопротивление кирпичных конструкций, которые больше подходили для Брехта. Он заставлял актеров Любимова работать совершенно иными методами. В результате Владимир Высоцкий сыграл одну из своих лучших ролей – Лопахина, купившего вишневый сад.

Можно еще добавить, что Наталья Анатольевна Крымова, например, готовила к публикации стихи Высоцкого, после того как умершего поэта вдруг объявили гением. К тому времени Крымова была уже вдовой, а Эфрос умер в результате травли, которую ему устроили на Таганке. Конечно, Высоцкий тут был абсолютно ни при чем, но ведь есть боль ассоциаций и воспоминаний. Однако Крымова оказалась выше этого.

Даль невозвратный

За несколько лет до этих событий, в 1983 году, Юрий Любимов, уже изрядно попортивший отношения с властями, ставит спектакль за рубежом и позволяет себе нелояльное интервью «забугорным» СМИ. Власти включают тяжелую артиллерию, Любимова фактически выдавливают из страны, вынуждают к получению иностранного гражданства. А один из самых знаменитых театров Москвы и СССР остается без главного режиссера.

Эфросу, у которого сложные отношения с актерами Малой Бронной, делают предложение: возглавить и спасти тем самым «Таганку». Анатолий Васильевич понимал, что ситуация очень щекотливая, советовался со многими, и многие были категорически против, тот же Розов. Эфрос же решил все-таки «пригреть сирот», не задумываясь, что сиротки часто напоминают злых волчат.

Мизантроп

Его приход был обставлен самым неподходящим способом. Новый главреж, у которого вряд ли была возможность выбора, приехал вместе с высоким руководством, у подъезда театра сгрудились черные «Волги», напоминавшие воронье, слетевшееся на падаль. Актеры Таганки, измученные борьбой за возвращение Любимова, неизвестностью и назначением, о котором они не просили, сделали виноватым во всем одного Эфроса. Хотя он деликатно не занял кабинет Любимова, не разбавил труппу «своими», не обращал внимания на выпады и доказывал свою правоту только работой. Некоторые актеры, например, Валерий Золотухин и Алла Демидова, были рады поработать с Эфросом. Но многие, а среди них были Леонид Филатов и Вениамин Смехов, просто в открытую травили нового главрежа. Любимов «подогревал» ситуацию из-за рубежей. Филатов и Смехов демонстративно перешли в «Современник» и там во время театрального капустника исполнили язвительные куплеты, посвященные Эфросу.

В спектаклях Эфроса на Таганке уже не было такого «кружева», но трудно что-то сплести, если тебе то дубленку изрежут, то шины проколют. Теперь считают закономерным, что последним спектаклем Эфроса был «Мизантроп».

Театр выезжает на гастроли, а в ходе диспутов почему-то все время затрагивается «вина» Эфроса перед Любимовым. Сердце 62-летнего режиссера не выдержало, и 13 января 1987 года он умер от инфаркта.

Эта трагедия уже давно обросла символами. Любимову вернули советское гражданство, но его триумфальное возвращение на Таганку кончилось плачевно. Леонид Филатов в 1993 году переносит инсульт, а еще через несколько лет ему удаляют обе почки. Леонид Алексеевич – единственный, кто публично покаялся в содеянном, он часто повторял, что тяжелая болезнь и инвалидность «посланы» ему за Эфроса.

Источник заглавного фото: Wikipedia. Правообладатель: Лаборатория Дмитрия Крымова.