Она сумела покорить славу с большой и маленькой буквы.
Для Гальки-артистки, как звали ее в кронштадтском детстве, неоднократно вставал вопрос: жить или не жить. Причем в буквальном смысле. Она не только выжила, но и сберегла свой талант, приумножила природную красоту и сделала выдающуюся карьеру оперной певицы.
Она сумела поставить себя и, что намного важнее, прожить как царица. Такие всегда обречены на всеобщую любовь и такого же масштаба зависть. Анна Ахматова, услышав однажды ее по радио, написала стихи “Слушая пение” и так отозвалась об ее голосе:
Заливает алмазным сияньем,
Где-то что-то на миг серебрит
И загадочным одеяньем
Небывалых шелков шелестит.
Однако были и такие, кто сравнивал сопрано Галины Павловны не с серебром, а с холодным металлом, утверждая, что ее вокал под стать характеру. Ее имя переводится с греческого как “штиль”, “безмятежность”, а она, даже спустя десять лет после смерти, остается океаном, огромным и волнующим воображение всякого, кто хотя бы постоял у него на краю.
Сиротка при живых родителях
В 1982 году Вишневская завершила автобиографическую книгу “Галина. История жизни”. Бестселлер был написан в годы, когда Галина Павловна и ее муж, выдающийся виолончелист всех времен и народов Мстислав Ростропович были лишены советского гражданства. И хотя на тот момент слава этой семьи стала всемирной, а в друзьях числились особы королевской крови, за первыми же главами вставала обиженная девчонка, от которой сначала отказались родители, а потом и родная страна.
Галя родилась 25 октября 1926 года. Союз ее родителей, Павла Андреевича и Зинаиды Антоновны, был недолгим. Мать, в которой бушевала цыганская кровь, изменяла мужу, а потом следовали пьяные и бурные выяснения отношений. Поэтому первые годы Гали Ивановой прошли в атмосфере нелюбви и страха. Позже ее воспитывала бабушка по отцу Дарья Александровна. Вишневская утверждала, что, возможно, будь ее детство наполненным родительской любовью, ничего бы из нее впоследствии не получилось.
В чем-то биография Вишневской напоминает сказку, потому что только в сказках в самый отчаянный момент появляется добрая волшебница и совершает какое-нибудь чудо. Чудом было то, что в голодном Кронштадте бабушка обнаружила женщину, державшую козу. Козьим молоком она отпаивала маленькую внучку. Дарья Александровна скупилась на ласковые слова, но сердце у нее было доброе, и в голодные годы она не отказывала в куске хлеба даже местным забулдыгам. Когда один из них, Иван Глот, умер, в его жилище нашли страховку на Галино имя со сказочной суммой в тысячу рублей. Это было огромным подспорьем, потому что родители девочки возникали в ее жизни эпизодически. Но однажды на день рождения мать подарила несколько пластинок с оперой “Евгений Онегин”.
Галю совершенно заворожила эта музыка, она пела и пела, так что и бабушка, и соседи уже умоляли ее замолчать. Девочка, конечно, не могла знать, что одной из первых вокальных партий, которая прославит имя Вишневской, будет “та самая Татьяна”.
Голос, конечно, был главным чудом Галиной жизни, школьные учителя пения обращали внимание на одаренную девочку. Но, когда Гале было 14 лет, началась война.
Рядом со смертью
Первые годы блокады Галина вместе с бабушкой провели в Кронштадте, где было ровно то, что и Ленинграде. Жуткий голод, мародерство, и даже людоедство. В феврале 1942 года Дарья Александровна, которая уже не могла ходить, погибла. Она сидела у печки-буржуйки, загорелся подол платья, и через три дня пожилая женщина скончалась в мучениях.
Мать Галины на тот момент была где-то далеко, а отец работал в Кронштадте, на продовольственных складах. Однако заботился он больше о своей любовнице, нежели о родной дочери. И так получилось, что вскоре Галя осталась одна. Она уже фактически умирала, лежала под грудой старого тряпья. И все ей чудились картины из популярного тогда американского фильма “Большой вальс”, где героиней была оперная певица. Позже Галина Павловна говорила, что, возможно, эти грезы увели ее от смерти. В какой-то момент в промерзшую квартиру зашла бригада женщин, которая обследовала дома, выискивая одновременно живых и мертвых. Так 17-летняя Галя попала на службу в ПВО, получила наконец паек. И тут же поступила в музыкальную школу им. Римского-Корсакова.
Одиночество подвигло ее на первое, абсолютно бестолковое замужество. Короткий брак с военным моряком Георгием Вишневским оставил в ее жизни только звучную, “сценическую” фамилию. Гораздо большую роль в ее жизни сыграл Марк Ильич Рубин, директор Ленинградского областного театра оперетты, куда Галина поступила в 1944 году.
Официально они не регистрировали свои отношения. Для молодой женщины самым важным было то, что он наконец окружил ее вниманием и заботой, поистине отцовской, ведь Рубин был старше на 22 года.
Через какое-то время Галя поняла, что беременна. Но подвести театр и собственного мужа она не могла, до последней возможности пела, туго затягиваясь корсетом. Роды были тяжелые, длились двое суток. Вскоре Вишневская получила мастит, не смогла полноценно кормить малыша и тот умер от проблем с пищеварением.
Звезда во лбу
Спасла 19-летнюю Галину работа, которой Марк Ильич загрузил жену по самое некуда. Видимо, 10 лет их семейной жизни во много цементировало деловое сотрудничество. Постепенно пришел достаток, купили машину. В какой-то момент обоим опостылела работа в театре оперетты, и Вишневская стала активно заниматься концертной деятельностью.
В начале 50-х годов у нее произошла знаменательная встреча с преподавателем пения Верой Николаевной Гариной. Эта женщина “вернула” и заново поставила природный голос Галины, испорченный педагогами, которые работали с ней раньше. Однажды Вера Николаевна, пристально глядя на свою ученицу, произнесла: “У тебя звезда во лбу”.
Но до того, как это предсказание сбылось, было еще очень далеко. На Вишневскую обрушилось новое испытание — у нее обнаружили туберкулез.
Спас ее опять Марк Ильич, который через знакомых доставал дефицитный тогда стрептомицин. А еще — характер Вишневской, который уже тогда заставлял ее всегда и везде идти своим путем. Вопреки запретам врачей, она не берегла себя, а уезжала в лес и там пела на вольной воле. Через какое-то время врачи констатировали, что произошло чудо: все признаки грозной болезни исчезли.
Летом 1952 года Вишневская шла по Невскому проспекту и увидела: Большой театр объявляет прослушивание в стажерскую группу. Поначалу Вишневская, которая к тому времени, судя по всему, уже не желала “стоять в очереди”, отнеслась к этому событию спокойно. Но подружка подзадоривала попробовать.
Муж всячески отговаривал, какой Большой театр, здесь, в Ленинграде у них налаженная, предсказуемая и довольно сытая жизнь. Но в Галине уже взыграло самолюбие. И для конкурсного выступления она выбрала одну из сложнейших партий — Аиду.
Собственно, эта героиня оперы Верди и привела в знаменитое здание на московской площади Свердлова сопрано Галину Вишневскую. В своей книге Галина Павловна посвятила нравам, царившим тогда в Большом театре, немало язвительных строк. Но есть и воспоминания других людей, знаменитых певцов, которым тоже не понравилось появление молодой артистки. Говорили, что практически с самого начала Галина вела себя строптиво, не стеснялась интриговать. Разбираться, что здесь правда, что ложь — дело пустое. Но Вишневской в любом случае нельзя была отказать в том, что при хорошем голосе она обладала яркой внешностью и актерским талантом. К тому же она имела прекрасную фигуру, в отличие от большинства оперных певиц. И когда зритель слушал ее Татьяну, то действительно видел перед собой молодую девушку.
В работе Галина Павловна была очень дотошной и признавала за собой только одно место — первое. Ну, а какой, по-вашему, должна быть прима Большого театра?
Поговаривали, что благополучию Вишневской сильно помогало внимание со стороны Николая Булганина, который с 1955 по 1958 год был Председателем Совета Министров СССР. Но, судя по всему, все романтические планы пожилому сановнику поломало знакомство Галины Павловны с Мстиславом Ростроповичем.
Она и Слава
Их роман буквально вспыхнул за четыре дня в Чехословакии, куда знаменитые артисты выехали для участия в фестивале “Пражская весна”.
Мстислав Ростропович к тому времени был лауреатом Сталинской премии и победителем престижных музыкальных конкурсов. Он не отличался представительной внешностью: рано начал лысеть, не выговаривал несколько звуков. Красавицу Вишневскую брал буквально на абордаж. Галина Павловна 10 лет была замужем за солидным человеком, и, как многие жены пожилых мужей, чувствовала себя старше своего возраста. В Праге же, под “руководством” Ростроповича, ей даже пришлось лазать через забор. Он смешил ее так, что у нее болело лицо. В общем, по приезде в Москву Галина объявила Марку Ильичу, что их брак, давно трещавший по швам, наконец-то завершен.
Можно относиться к этому поступку Галины Павловны отрицательно, но их союз с Ростроповичем продлился 52 года. И достаточно послушать старшую дочь Ольгу, чтобы убедиться: там дети росли в любви. Дело даже не в милых семейных историях, которые Ольга рассказывала, а в том, как она это делала. В ее тоне ни разу не промелькнули нотки горечи и недоумения, которые фанфарами звучат в книге “Галина”. Девочки Оля и Лена всегда считали мать богиней. Ну а папа…он был для них “плохим полицейским”. Давно стали притчей во языцех сюжеты о том, как Ростропович, например, сжег джинсы обеих дочерей. Эту модную американскую одежду девчонкам привезли в советские годы из-за границы с благословения Вишневской. Поначалу отец отнесся к этому спокойно, но девочки снабдили штаны какой-то аппликацией, потом организовали художественную бахрому. Наконец чаша терпения великого виолончелиста переполнилась и джинсы были торжественно сожжены на дачной веранде. На той же даче Ростропович, предварительно дав бесплатный концерт в каком-то растениеводческом учреждении, посадил особый боярышник с огромными шипами — чтобы к его дочкам не лазали мальчишки.
На выпускной вечер Ольге сшили платье, которое показалось папе чересчур коротким. Тогда Галина Павловна подошла к шкафу, вытащила оттуда шаль, распустила ее и надвязала оборку на подол. Ни до, ни после девочки не видели, чтобы их божественная мама что-то вязала.
Вишневская и Ростропович обладали абсолютно противоположными характерами. Мстислав Леопольдович в детстве не мог пожаловаться на невнимание родителей, отец-виолончелист и мать-пианистка с ранних лет развивали его дар. Он был открыт миру, обожал знакомиться и общаться с совершенно незнакомыми людьми. Мог привести домой хоть таксиста, который показался ему интересным. Причем буквально с первых минут общения он переходил на ты и просил называть его просто Слава.
Галина же, которую все детство звали сироткой при живых родителях, была довольно замкнутой, многие черты характера Ростроповича были ей совершенно непонятны. Но это не мешало им быть счастливой семьей и прекрасным творческим дуэтом. Часто Вишневская выступала в концертах под аккомпанемент своего мужа, а позже он дирижировал в Большом театре на оперных спектаклях.
Изгнание и возвращение
Все было прекрасно до тех пор, пока любопытный Ростропович не свел близкое знакомство с писателем Александром Солженицыным. Они познакомились на родине Александра Исаевича в Рязани. Через какое-то время Мстислав Леопольдович узнал, что его друг живет в ужасных бытовых условиях, и предложил поселиться на даче в Жуковке.
На тот момент Солженицын еще не был опальным. Но потом отношения Солженицына с властями сильно обострились из-за нелицеприятных высказываний писателя. Ростроповича и Вишневскую сначала мягко предупреждали, что надо тщательнее выбирать себе друзей.
Те, кто близко знал эту чету, утверждали: в семье все решала Галина Павловна, и делала это порой очень жестко. Она предупреждала мужа, что на их семью могут обрушиться большие неприятности. Но, наверное, в глубине души оба не верили, что власти решаться повредить двум народным артистам СССР: ведущей солистке Большого театра, прославлявшей СССР на сценах Ковент-Гардена, Метрополитен-опера, Ла Скала, и знаменитому виолончелисту, с которым мечтали выступать лучшие оркестры мира.
Историю о выдворении Вишневской и Ростроповича из СССР до сих пор излагают по-разному, в зависимости от степени симпатии к этой паре. Кто-то считает, что они сами приложили все усилия, чтобы оказаться за пределами Советского Союза. Но вообще трудно представить, чтобы люди, подошедшие к 50-летнему рубежу и имевшие на тот момент дочерей-подростков, мечтали таким образом поломать свою жизнь.
Доподлинно известно только то, что Вишневская и Ростропович получили возможность выехать в зарубежные гастроли, а находясь за границей, в марте 1978 года, узнали, что их лишили советского гражданства, а также всех званий и наград.
С тех пор, как признавалась Галина Павловна, в ее душе поселилась ярость. Наверное, этому способствовало и то, что карьера Вишневской, в отличие от карьеры Ростроповича, за рубежом явно пошла на спад.
В 1990 году, когда в СССР уже началась перестройка, гражданство знаменитой чете было возвращено. Но оба заявили, что не нуждаются в нем, так как никогда от него не отказывались.
В августе 1991 года, во время путча, Ростропович тайком от жены рванул в Москву и пробрался в Белый дом. Знаменитые кадры, где он держит свою виолончель и обнимает прикорнувшего охранника, обошли весь мир.
Окончательное возвращение Галины Павловны и Мстислава Леопольдовича было поистине триумфальным. В 2002 году в Москве, при поддержке тогдашнего мэра Юрия Лужкова, был открыт Центр оперного пения для молодых артистов, которому Вишневская отдала последние 10 лет своей жизни. Сейчас им руководит Ольга Ростропович.
Галина Павловна говорила, что окончательно отпустила обиду, когда в Большом театре торжественно отметили ее юбилей. Ее занимали в своих постановках режиссеры театра и кино, она всегда была желанной гостьей в телевизионных эфирах. Хотя обычно она разговаривала довольно холодно и насмешливо. Всегда жестко проходилась по самым знаменитым фамилиям Большого, если считала этих людей причастными к своей опале. А однажды, в программе “На ночь глядя”, заявила: не знаю, мол, кто такой Фредди Меркьюри, ни разу его не слышала. Да, и как он пел “Барселону” (со знаменитой сопрано Монсеррат Кабалье) — тоже не слышала.
В 2007 году Мстислав Ростропович ушел из жизни. На похоронах Галина Павловна не проронила ни слезинки. Но, как рассказывала Ольга, дома заперлась в одиночестве и какое-то время ревела в голос, белугой, как простые русские бабы воют по покойнику.
…Кого в ней было больше — оперной примы или “Гальки-артистки”, так и осталось тайной.
