Превращение немецкой захудалой принцессы в российскую императрицу — один из самых темных во всех смыслах сюжетов нашей истории.
Она прибыла в Россию в 14-летнем возрасте, прожила здесь 53 года и 34 из них — правила. Екатерина восстановила династию Романовых, не имея ни капли русской крови. Она расширила империю на запад и на юг, вышла к Черному морю и учредила более 200 новых городов. Она меняла фаворитов и одаривала их по-царски. И все это делала та, которую в детстве звали Фикхен и ругали за то, что она играет с мальчишками и лазает по деревьям. По сути, судьбу ее решил удачно написанный портрет, сильно польстивший оригиналу. Но объяснять всё случайностью было бы несправедливо по отношению к такой личности, как Екатерина Алексеевна, которую уже два с лишним века сопровождает титул Великая.
Детство в железе
Пруссию тех времен можно сравнить с многоквартирным домом, причем “квартиры” эти были слишком малы, чтобы солидно называться княжествами. Говорили даже, что когда немецкий князь ложится спать, он протягивает ноги на территорию соседа.
Отец будущей российской императрицы Христиан-Август Ангальт-Цербстский, хоть и стоял во главе княжества, но был небогат. Настолько, что пошел служить у прусского короля сначала полковым командиром, а потом губернатором города Штеттина (сейчас — польский Щецин). Всех подданных у него имелось тысяч 40. Женился Христиан на исходе четвертого десятка, а в жены взял 17-летнюю Иоганну-Елизавету, девушку, находящуюся в родстве с датскими и шведскими королями. Иоганна-Елизавета с детства привыкла к определенному достатку, и жизнь в Штеттине навевала на нее жуткую тоску. Еще больше удручало, что первым ребенком оказалась девочка. Ведь никто не знал, какая удивительная жизнь предстоит маленькой Фике.
Она появилась на свет 2 мая (по старому стилю — 21 апреля) 1729 года. Полное имя ее было София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская. Почти сразу мать отдала ее нянькам. К появившимся вскоре сыновьям Иоганна-Елизавета относилась с гораздо большим вниманием, а Фикхен постоянно получала от мамаши подзатыльники.
Намного ближе принцессе оказалась француженка-гувернантка Кардель, которая познакомила Софию-Фредерику с трудами Расина, Мольера и Корнеля. Девочка внимательно слушала и то, что втолковывали учителя ее младшим братьям. Она вообще любила мальчишескую компанию и была, что называется, бедовым ребенком. С ней постоянно что-то случалось. При этом она была не особо хорошенькой и довольно дерзкой.
В раннем детстве, то ли из-за очередной травмы, то ли по какой-то другой причине, у Фике обнаружили искривление позвоночника и надели на нее специальный корсет с железками, который можно было снимать только при полной смене белья. Несколько лет маленькая принцесса терпела жуткую боль, но корсет помог. Позже взрослая София, ставшая Екатериной, научилась терпеть во имя великой цели своенравную императрицу Елизавету и уродливого мужа.
Завидный жених
Мать мечтала сбыть ее с рук, как только наступит подходящий момент. С малых лет Фике таскали по знатным родственникам — это было несложно, все прусские князья находились между собой в родстве. В 1739 году Иоганна-Елизавета вместе с дочкой едет навестить своего брата, князя-епископа духовного княжества Любек. И брат сетует по-свойски: вот, мол, пришлось взять под опеку одного из многочисленных племянников, окончательно осиротевшего Карла Петера Ульриха. Мальчик был сыном Анны Петровны, дочери самого Петра I. Анну выдали замуж в Германию, где она и умерла вскоре после рождения сына. Перед свадьбой Анна и ее будущий муж письменно отказались от претензий на российский престол. Но Карл Петер Ульрих туда и не собирался. Он не имел никакого представления о России и мечтал только об одном — стать королем Швеции.
Мальчик остался сиротой в 11 лет. В этот момент его и увидела Фике. Тогда она не знала, что этот родственник станет ее супругом, но была неприятно поражена внешностью и недалекостью троюродного братца.
Прошло еще два года, и в далекой России на престол восходит дочь Петра I, Елизавета Петровна. Народ в восторге — ему надоели бесконечные перевороты и немцы у руля государства. Главный козырь Елизаветы — отец-император, но она тоже пришла к власти после мятежа, поэтому боится, что “цивилизованная” Европа ее не признает. И умница Елизавета, еще не надев на голову корону, сразу решает вопрос о законном наследнике престола, ведь у нее самой к 32 годам ни мужа, ни детей. Выбор ее, конечно же, падает на сына родной сестры Анны, того самого Карла Петера Ульриха.
Когда тетка увидела племянника, воодушевление ее значительно померкло. Парень прибыл в Петербург за пять дней до своего 14-летия. Подростки, конечно, все выглядят своеобразно, но Карл отличался сильной худобой и некрасивым лицом. Елизавета быстро поняла, что и умом он не блещет. За торжественными обедами Карлуша налегал на вино, а его любимой игрой были солдатики.
Приставив к племяннику многочисленных учителей, Елизавета начала срочно подыскивать ему невесту. Принцесса Ангальт-Цербстская была отнюдь не единственной кандидатурой. Известный всем по саге о гардемаринах лейб-медик Лесток, доставшийся Елизавете еще от ее матушки, Екатерины I, советовал французскую принцессу, назло вице-канцлеру Бестужеву, который обращал свой взгляд на самостоятельное королевство Саксонию.
Трудно сказать, почему произошло то, что в итоге произошло. В основном сходятся на следующей версии: когда-то Елизавету собирались сватать за Карла-Августа Голштинского, который приходился Софии-Фредерике дядей. И вроде бы немецкая Иоганна-Елизавета поздравила русскую Елизавету с коронацией. Разбудила воспоминания юности о несостоявшейся свадьбе, а заодно получила из Петербурга портрет новой императрицы. И тут же сочла нужным отдариться портретом своей дочери, который написал придворный живописец прусского короля Антуан Пэн. Портрет был хорош, и потенциальная родня нашу Елизавету тоже устроила — в дружбе со всей Европой, при этом влияния не имеют и на русский трон точно не полезут. Так Иоганна-Елизавета и ее дочь получили приглашение в Россию.
Умная невеста
30 декабря 1743 года Фике выехала вместе с матерью в Москву. С этого дня она больше никогда не видела ни родины, ни отца, ни братьев, ни сестер. Трудно сказать, горевала ли она об этом. Но совершенно точно она не собиралась выходить за “соседского принца”, когда перед ней открывались такие возможности в России.
Перед тем как покинуть Пруссию, Иоганна-Елизавета заехала в Берлин к самому королю Фридриху II. У того были свои интересы. Он надеялся, что ловкая мамаша сумеет стать шпионкой при русском дворе и как-то посодействует отставке вице-канцлера Бестужева. Забегая вперед, скажем, что шпионкой Иоганна-Елизавета оказалась никудышной, Бестужев обводил вокруг пальца людей гораздо большего ума. Но некоторые поступки матери и особенно письма чуть не сломали все планы будущей Екатерине II.
Фридрих передал матери и дочери 10000 рублей от Елизаветы на дорожные расходы Надо сказать, что приданое у принцессы было более чем скромное, — несколько платьев и дюжина рубашек. Когда они прибыли на место, то выяснилось, что русские придворные дамы меняют туалет по три раза в день.
Поначалу Елизавета приняла будущих невестку и сватью очень сердечно, щедро одарила их. Ее подкупило, что юная Фике с первых дней начала изучать русский язык, русские обычаи и каноны православия, в которое должна была креститься. Надо сказать, что жених произвел на девушку еще более тягостное впечатление, чем за пять лет до этого. Но для будущей Екатерины внешность и умственное недоразвитие потенциального супруга не имели никакого значения. Она прибыла в Россию с твердым намерением “понравиться мужу, Елизавете и народу” — так много позже она напишет в шутливой эпитафии на свою воображаемую могилу.
Русской грамматике ее учил академик Василий Евдокимович Ададуров. До этого София говорила по-немецки, по-английски и по-французски, язык новой родины был для нее невыносимо сложным, и она часто занималась ночами. По сравнению со Штеттинским замком в ее покоях была настоящая жара, девушка ходила босиком и в одной рубашке. Вскоре она заболела воспалением легких, которое в те времена считалось практически приговором.
При дворе начали шептаться, что великому князю, выкрещенному в Петра Федоровича, надо снова искать невесту. Выбранная же лежала в полузабытьи. Когда подошел момент кризиса, Елизавета распорядилась пригласить пастора, но Фике нашла в себе силы и попросила позвать одного из своих учителей, проповедника Симона Тодорского. Это потрясло не только императрицу, но и весь двор.
Возможно, усилившаяся симпатия окружающих придала девушке сил, она постепенно начала выздоравливать. И практически сразу к ней явилась мать и попросила в подарок красивую ткань, подаренную немецкими родственниками накануне отъезда. Русские, присутствовавшие при этой сцене, не верили ни глазам, ни ушам. Обо всем было доложено Елизавете Петровне, и та немедленно подарила названной невестке несколько рулонов материи. А Иоганна-Елизавета вскоре была уличена в неподобающей переписке. Она присутствовала 21 августа 1745 года на свадьбе дочери, которая теперь звалась Екатериной Алексеевной, но вскоре была вынуждена навсегда покинуть Россию.
“Свой парень”
Петр относился к юной жене примерно так же, как мальчишка, приехавший в спортивный лагерь, относится к соседу по комнате. Типа, ну, раз уж нас тут жизнь свела, давай дружить. Конечно, придется иногда напрягаться и слушаться взрослых, но в остальном можно неплохо проводить время.
Екатерина была для мужа “своим парнем”, и только. Никаких любовных отношений между ними не существовало, так как у Петра был серьезный дефект, который только через несколько лет устранили хирургическим путем. Однако Петр, уязвленный тем, что он “не мужчина”, всячески изводил свою “соломенную” жену рассказами о других женщинах. При этом он без конца заставлял ее играть с ним в “войнушку”, нередко Екатерина вынуждена была стоять с ружьем на часах возле его дверей. А однажды, войдя в мужнины покои, она с ужасом увидела, что тот судит живую крысу. Грызун сожрал игрушечного часового, стоящего возле игрушечного замка, за что был приговорен к повешению. Приговор Петр исполнил лично.
Отношение Елизаветы к Екатерине стремительно ухудшалось. К тому, что бывшая немецкая принцесса стала сносно говорить по-русски и соблюдала православные обычаи, все давно привыкли. Теперь от нее требовалось только одно — рожать детей, чтобы придать Петру статус полноценного наследника престола. Но, по всей видимости, у молодой женщины не было для это никакой возможности. Некоторые утверждают, что чуть ли не сама Елизавета Петровна, никогда не отказывавшая себе в плотских удовольствиях, тихо посоветовала Екатерине завести себе любовника, и им оказался красавец Сергей Салтыков, которого многие до сих пор считают настоящим отцом Павла I, появившегося на свет 1 октября 1754 года.
Совсем одна
Екатерина II вошла в историю не только как великая императрица, но и как злодейка-мать, которая не любила своего сына, не обращала на него внимания, а впоследствии распускала о нем слухи как о сумасшедшем. Она приложила все усилия, чтобы не отдать Павлу корону при достижении им совершеннолетия, и ей это удалось.
Возможно, все было бы иначе, если бы Елизавета Петровна не отняла сына у матери вскоре после его рождения. Стареющая императрица понимала, что “назначенный” наследником Петр Федорович вовсе не годится для этой роли. Принципиально говоривший по-немецки, откровенно не любящий Россию, да еще и глуповатый племянник приводил Елизавету в ужас. Она надеялась, что успеет воспитать Павла и уж его-то сделает настоящим императором. Ведь на момент рождения внучатого племянника ей было всего 44 года.
Но у Екатерины были теперь другие планы. Мужа она ненавидела, ребенка у нее отняли, оставалось только одно страстное желание — заполучить власть. Умная, начитанная, обаятельная, она умело строила отношения с иноземными послами. Историк Ключевский утверждал, что ею был подкуплен даже английский король. И что уж совсем интересно — ее планам сочувствовал сам вице-канцлер Бестужев.
Елизавета Петровна прожила всего 52 года. Через полгода после ее смерти Петр III был отстранен от власти силами гвардейцев. Он совершенно не сопротивлялся и просил только прислать ему любимую обезьянку, скрипку и фаворитку — Елизавету Воронцову.
Низложенного императора отправили в Ропшинский дворец, что в 30 км от Петербурга. Там 9 июля 1762 года он погиб при невыясненных обстоятельствах. Охраняли его братья Орловы, красавцы и силачи. С одним из них, Григорием, у Екатерины был страстный роман, в результате которого за пару месяцев до переворота появился младенец, будущий граф Алексей Бобринский. Но это уже не могло остановить Екатерину на пути к единоличной власти.
Большинство историков склоняется к тому, что Петр III был убит не по приказу, но при молчаливом одобрении Екатерины. Сразу после смерти императрица велела произвести вскрытие, чтобы доказать: в организме ее покойного мужа нет следов яда. Но любому из Орловых не нужно было прилагать больших усилий, чтобы отправить на тот свет тщедушного самодержца.
22 сентября 1762 года Екатерина была официально коронована в Москве. Теперь ей не надо было нравиться мужу и Елизавете, остался только народ. Началась ее эпоха.