«Дергать смерть за усы». Это выражение из «Маугли» буквально относится к Мандельштаму. Он сломал свою жизнь в тот момент, когда она, казалось бы, практически наладилась.
Усы, за которые он подергал, располагались на лице самого могущественного человека в стране – Иосифа Сталина. В 1934 году Осип Эмильевич написал даже не стихи, а сатирическую эпиграмму на Иосифа Виссарионовича с явным желанием, чтобы адресат ее прочел. Удивительно, что Сталин поднял брошенную перчатку и оценил. Началась четырехлетняя игра большой усатой «кошки» не с мышью, увы, а с одним из лучших поэтов своего времени. Игра, которая завершилась смертью поэта при неизвестных обстоятельствах и похоронами в братской могиле на Дальнем Востоке.
Под музыку революции
Отец поэта, Эмиль-Хацкель, хотел, чтобы его будущие дети ни в чем не нуждались, и сумел выбиться в купцы первой гильдии. Принадлежность к этому сословию давала ему, еврею, возможность не зависеть от так называемой «черты оседлости». Эмиль Бениаминович занимался кожевенным производством, а в супруги выбрал натуру тонкую и музыкальную, Флору Осиповну Вербловскую.
Первенец Иосиф ненавидел запах обрабатываемой кожи, жуткую тоску на него наводили гроссбухи отца, которые тот вел на немецком языке, посещения синагоги действовали на него удручающе. Над своими иностранными гувернантками он подсмеивался. Нравились же ему занятия музыкой и отцовский шкаф с книгами.
Из Варшавы семья переехала в пригород Петербурга – Павловск, а потом и в саму столицу. У Иосифа появились братья Александр и Евгений. Мать при каждом удобном случае посещала концерты знаменитых пианистов, иногда брала с собой детей. Позже и Анна Ахматова, и Максимилиан Волошин, и многие другие говорили об особой музыкальности стихов Мандельштама.
Отец все же надеялся приобщить старшего сына к семейному делу и отдал его в знаменитое петербургское Тенишевское училище. Но 9 (22) января 1905 года выстрелами разгоняют мирную рабочую демонстрацию и начинается Первая русская революция. У юного поэта Иосифа Мандельштама самый подходящий – подростковый – возраст и душевный склад, чтобы увлечься революционными идеями, тем более что в Тенишевском училище на него в этом плане основательно повлиял его друг Борис Синани и преподаватель Владимир Васильевич Гиппиус.
Дело доходит до того, что в 16 лет начинающий эсер Мандельштам выступает перед рабочими. И родители в полном ужасе решают отправить сына учиться за границу, подальше от российских бурь. Гейдельберг, Сорбонна, прекрасная французская поэзия…И знакомство с Николаем Гумилевым, которое переросло в настоящую дружбу.
Обедневший лорд
Но к 1911 году дела у купца Эмиля Мандельштама начинают идти все хуже и хуже, средств на заграничное обучение сына больше нет. Осип возвращается в Петербург с радостью: он не только всей душой полюбил этот город, но и постепенно завоевывает его как поэт. В 1910 году у него выходит первая публикация в журнале «Аполлон». Его уже знают в знаменитой Башне у Вячеслава Иванова, его друзья – Гумилев и Ахматова. А литературный бог Петербурга Александр Блок всё с большим интересом присматривается к этому невысокому, уже лысеющему «жиденку», который сначала раздражал его бесконечными «перепевами» Гумилева.
Вообще Мандельштам раздражал не одного Блока. Ходил он, по выражению маленького сына Анастасии Цветаевой, «как царь». Денег у него никогда не было, он мог приехать в гости и тут же распорядиться, чтобы кто-нибудь оплатил его извозчика. Постоянно брал в долг, но в благодарностях не рассыпался, принимал, как пишет та же Анастасия Цветаева, словно «обедневший лорд».
Но при этом Мандельштам вовсе не был человеком, оторванным от земли. Например, в 1911 году, когда подступало официальное совершеннолетие и нависла угроза пресловутой черты оседлости (евреи не имели права проживать в крупных городах без особого разрешения), Мандельштам взял и выкрестился в методистской церкви. Там было дешевле всего.
До революции в жизни Мандельштама произошли два очень важных события: в 13-м году вышел его сборник «Камень», деньги на издание которого скрепя сердце дал отец. А в 1915 году он гостил у своего друга, поэта и художника Максимилиана Волошина, в причудливом доме в Коктебеле, там он написал «Бессонница. Гомер. Тугие паруса…» Там он и познакомился с Анастасией, а позже с Мариной Цветаевой. Говорят, что он страстно влюбился в будущую знаменитую поэтессу, а она в него – нет, и Мандельштам даже хотел свести счеты с жизнью.
…и Маргарита
Настоящую судьбу Мандельштам встретил довольно поздно, в 1919 году. Произошло это в киевском кафе «Х.Л.А.М.», судьба имела облик Нади Хазиной, девушки из интеллигентной семьи, окончившей женскую гимназию по «мужскому» курсу. Как и будущий супруг, Надя изучала иностранные языки, пробовала себя как художница, в общем, им было о чем поговорить. Красавицей она не была, впоследствии у Мандельштама даже случилось сильное увлечение, но, слава богу, он остался с Надеждой. А она стала той, кто сохранил имя и творчество Мандельштама для мировой культуры.
Говорят, что Мандельштам революцию страстно принял и так же страстно не принял. В эти годы он скитался по стране и имел возможность из Крыма попасть в Турцию, но не сделал этого. Поэтическая же его биография только расцветала, вышли два сборника.
Мандельштама очень ценил Николай Бухарин. В начале 30-х Бухарин стремительно утрачивал свой политический вес, но оставался членом ЦК партии. Он выхлопотал для Мандельштама пенсию за заслуги в сфере культуры, выплатил ему какой-то аванс, и Мандельштамы даже смогли приобрести квартирку в доме в Нащокинском переулке. Но относительная стабильность продлилась несколько месяцев.
Безумие
Многие стихи Мандельштама называют пророческими. Еще в 1921 году, переводя грузинского поэта Мицишвили, он написал: «Когда я свалюсь умирать под забором в какой-нибудь яме…», а ведь ничто не предвещало ему смерть в братской могиле. В 1930 году Бухарин выхлопотал ему престижную командировку по Кавказу. Творческий отчет был раскритикован, но главное – в этот момент Мандельштам создал знаменитое «Я вернулся в свой город, знакомый до слез…», и там есть и «мертвецов голоса», и «всю ночь напролет жду гостей дорогих, шевеля кандалами цепочек дверных», а ведь до массовых ночных арестов еще очень далеко.
В конце 1933 года Мандельштам, который, как мы видим, в иных ситуациях был вполне практическим, написал и прочитал примерно 17 «хорошо знакомым» людям произведение «Мы живем, под собою не чуя страны…». Маховик репрессий тогда еще не раскрутился, но по тому же Бухарину было ясно: Сталин не любит инакомыслия. Мандельштам же называет вождя «кремлевским горцем» с жирными пальцами и тараканьими глазищами.
До сих пор не известно, кто донес на Мандельштама, его арестовывают. И в это время Сталин звонит Пастернаку, с которым Мандельштам был дружен. «Почему вы не заступаетесь за своего товарища? – грозно вопрошает вождь. – Ведь он же мастер?»
Есть разные версии на этот счет. Кто-то говорит, что Сталин в юности писал хорошие стихи и втайне ценил творчество Мандельштама. Другие считают, что Сталину, несмотря ни на что, очень польстила картинка, нарисованная поэтом: кремлевский горец в окружении трусливых «тонкошеих вождей», которые перед ним пресмыкаются. Есть еще версия, что арест Мандельштама оппозиция готовилась использовать против Сталина, ведь Иосиф Виссарионович слыл человеком, заботящимся о писателях, и дело Мандельштама могло сильно подорвать его авторитет.
Так или иначе, Мандельштама не расстреляли. Однако ожидание допросов, беседы со следователем и тонкая нервная организация сделали свое дело. Мандельштам заговорил о своем резко отрицательном отношении к советской власти, «сдал» всех, кому читал эту эпиграмму, в общем, наломал дров. Однако его «всего лишь» выслали в Чердынь (Пермский край), куда разрешили приехать жене.
Надежда Яковлевна с ужасом наблюдала за своим супругом: он совершил попытку суицида. Потом уверял, что Анна Ахматова расстреляна и надо найти ее труп. Женщина забила во все колокола, рассылала многочисленные письма, за поэта хлопотал Бухарин, и семье разрешили поселиться в любом городе на выбор, за исключением крупных. И Мандельштамы выбрали Воронеж.
Три года прошли в относительном спокойствии. Мандельштам сотрудничал в местной прессе, ездил в командировки. Даже работал завлитом в театре. Там он создал «Воронежские тетради». Друзья передавали деньги, а еще регулярно приходили средства за аренду квартиры в Нащокинском переулке. Сдачей занимался секретарь Союза писателей Владимир Ставский.
Моргородок
Почему-то Ставскому не давало покоя возвращение четы Мандельштамов в 1937 году в Москву. Он написал форменный донос, в котором сообщил: из автора похабных и клеветнических стишков делают героя и страдальца, друзья, особенно Валентин Катаев и Иосиф Прут, без конца хлопочут о нем… И колесо снова было запущено, хотя, по мнению врачей, у Мандельштама была серьезно расстроена психика и его даже направили в подмосковную лечебницу. Там Мандельштам и был арестован в ночь на 2 мая 1938 года.
Ему вынесли не самый страшный приговор – пять лет исправительных лагерей за контрреволюционную деятельность. Но поэту не суждено было пережить вторую ссылку. Как официально считается, он умер в том же году, 27 декабря, от тифа и был похоронен с другими «тифозными» в общей, специально обработанной могиле. Местом захоронения поэта считается район Владивостока с названием Моргородок. Вообще-то он, конечно, Морской, но в сокращении звучит весьма зловеще.
…После первого ареста Надежда Яковлевна побежала к своей подруге и буквально заставила ее выучить наизусть эпиграмму на Сталина. С тех пор и стихи, и прозу супруга Надежда Мандельштам старалась заучить, а немногие рукописи хранила в кастрюлях и собственной обуви. Она очень долго скиталась по стране, в Москву вернулась только в 1965 году. Жила в однокомнатной квартире в Черемушках, где скончалась в возрасте 81 года.
Надежда Яковлевна Мандельштам выпустила знаменитую книгу воспоминаний, где проявила незаурядный писательский талант.
