Лицо его практически стерлось из памяти, стихи читают все реже. А главное, мало кто помнит: не будь Твардовского – может быть, и не читали бы сегодня того же Бродского. Именно Твардовский впустил в литературу тех, кто привил не одному поколению вкус к слову и к мысли. Это была поистине трагическая фигура своего времени и нашей культуры. Жизнь его оказалась довольно коротка, а смерть – мучительна.
Польская фамилия
Его деда и отца на родной Смоленщине звали «панами Твардовскими». Фамилия имеет польское происхождение, от слова «twardy» (твердый). Вполне возможно, что деда, который служил в Польше артиллеристом, наградили прозвищем, а оно переродилось в фамилию.
На своем хуторе Твардовские были заметны. Отец, Трифон Гордеевич, носил шляпу и запрещал детям бегать в лаптях. Саше на десятилетие подарил томик Некрасова, вечерами в семье вслух читали русских классиков. При том, что Твардовский-старший был кузнецом, а не сельским учителем.
Каторжным трудом Трифон заработал денег на приобретение участка земли. Он был уверен, что его семеро детей положат жизнь на крестьянский труд, и то, что Саша в семь лет начал рифмовать, отцу было не по душе. Но грянула революция, кругом творились перемены, а Саше Твардовскому нравилось писать об этом стихи и слать их в смоленские газеты. В редакции «Рабочего пути» тогда работал поэт Михаил Исаковский, который «благословил» Александра. И 18-летний Твардовский перебирается в Смоленск.
Среди литераторов молодой Твардовский пользовался уважением, но и завистников у него было достаточно. В это время в стране бушевала коллективизация, и крепкое хозяйство Трифона Твардовского было разрушено, а семья сослана на Урал. Рассказывают, что перед ссылкой отец и один из братьев приехали к Александру и попросили помощи. Но уже известный родственник им отказал. Ведь он написал поэму «Страна Муравия», где прославлял в том числе успехи коллективизации.
За эту поэму на него и накинулись. В инстанции полетели письма об авторе из семьи кулаков. Твардовский ходил, доказывал, что в хозяйстве отца никогда не было наемных крестьян и что сосланы родичи несправедливо, но его спросили: что тебе, Твардовский, дороже, мещанские родственные связи или идеалы? Неизвестно, что стало бы с самим Твардовским и его семьей, где уже подрастала дочка, но в Москве «Страну Муравию» похвалил Сталин, и жизнь Твардовского совершила очередной крутой поворот. Даже родственников его вернули из ссылки. Однако стыд за то, что он когда-то отказал отцу и брату, жег его всю оставшуюся жизнь.
В 1938 году от дифтерита умер сын Твардовского, которому не было и двух лет. И, несмотря на рождение в 1941 году второй дочери, Александр Трифонович так и не смог до конца пережить эту страшную утрату.
Война и Тёркин
Сегодня герой поэмы «Василий Теркин», может быть, даже известнее своего «родителя», а цитаты из поэмы повторяют и те, кто ее сроду не читал: «Переправа, переправа, берег левый, берег правый», «…Зачем мне орден, я согласен на медаль» и другие. Мало кто знает, что Теркин появился задолго до Великой Отечественной.
В конце 30-х семья Твардовских уже переехала в Москву, однако насладиться столичной жизнью поэту не довелось. С началом советско-финского конфликта 1939 года он стал военным корреспондентом. И вот тогда родились первые стихи о русском солдате, который и в бою не струсит, и за словом в карман не полезет.
На второй день после начала Великой Отечественной Твардовский уехал на фронт, в район Киева. Несмотря на то, что он был сотрудником редакции, ему пришлось несколько раз выходить из окружения. Военные стихи Твардовского, особенно такие, как «Я знаю, никакой моей вины в том, что другие не пришли с войны…», «Я убит подо Ржевом», «Рассказ танкиста» и многие другие – это честный и страшный рассказ о том, что поэт испытал на «своей шкуре».
До конца жизни он буквально сражался за то, чтобы не стиралась память о войне, не лакированная, а настоящая, горькая. Рассказывают, что, познакомившись с Юрием Гагариным, Твардовский не вступил во всеобщий хор восхищения, а по-простому сказал земляку: мол, помни, Юрий Алексеевич, кто своими смертями заработал тебе возможность покорить космос…
В 1942 году Твардовскому удалось попасть в Москву, где он решил собрать разрозненные стихи о Теркине и начал писать поэму. Главы ее выходили в центральных и фронтовых газетах, причем каждая глава представляла законченный по смыслу рассказик: Твардовский всегда был готов к тому, что погибнет.
В 1943 году поэт раздумывал над завершением «Теркина», но фронтовики забросали редакции письмами, требуя продолжения. При том, что поэма печаталась в газетах, многие уверяли: Теркин – это их односельчанин, однополчанин, родственник и т.д. Далеко не каждому поэту удается создать такого героя. А что касается литературного мастерства – этой поэмой восхищались Иван Бунин и Борис Пастернак.
При всем том «Теркин» не был блюдом, приправленным идеологическим соусом. Руководитель советских писателей Александр Фадеев пенял Твардовскому: дескать, «не хватает партийных установок». Впоследствии Твардовский сочинил сатирическое продолжение «Теркин на том свете», за которое чуть не поплатился в очередной раз партбилетом и карьерой. А сразу после войны появилась поэма «Дом у дороги», в которой Твардовский неслыханно позволил себе описать тяжелые месяцы отступления.
Дважды в одну реку
В 1950 году Твардовский был в первый раз назначен главным редактором журнала «Новый мир». Проработал он четыре года и был с треском снят. «Преступление» его заключалось в том, что он хотел там опубликовать свою поэму «Теркин на том свете», где довольно насмешливо изображались некоторые стороны советской действительности. А еще Твардовский печатал авторов, которые пришлись не по вкусу главным идеологам страны, например, Федора Абрамова, впоследствии знаменитого писателя-«деревенщика».
Второй раз руководить «Новым миром» Твардовского поставил пришедший к власти Хрущев, в 1958 году. У Твардовского были большие надежды на «оттепель». Его новый журнал не был похож на остальные советские издания. Там увидели свет произведения Василя Быкова, Юрия Трифонова, Бориса Можаева, многие читатели впервые открыли для себя поэтов Серебряного века. За это «Новый мир» постоянно подвергался нападкам со стороны других редакций и особенно их руководителей, типа Всеволода Кочетова.
Однажды, в декабре 1961 года, в руки Твардовскому попала рукопись рязанского учителя под названием «Щ-854. Рассказ одного зэка». Теперь весь культурный мир знает ее как произведение Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Твардовский загорелся идеей напечатать рассказ в своем журнале, но доселе о сталинских лагерях никто официально не печатал, и поэтому Александр Трифонович повел большую подготовительную работу. Он разослал текст ведущим советским писателям: Чуковскому, Маршаку, Паустовскому и другим, чтобы они составили отзывы. Однако в это же время некоторые члены редколлегии «Нового мира» откровенно трусили. И Твардовский решился отослать произведение самому Хрущеву. В ноябре 1962 года «Один день Ивана Денисовича» увидел свет.
В сентябре 1965 года из ссылки возвращается судимый за тунеядство талантливый поэт Иосиф Бродский, с целой коллекцией интересных стихов, и друзья Бродского решают, что какие-то из них можно опубликовать. Уже нет у власти Хрущева, бурьяном восходит брежневская бюрократия, но Твардовский принимает Бродского в редакции. Ведь он ходатайствовал за молодого поэта, когда его судили.
Стихи ему не нравятся, но он не рубит сплеча и приглашает Бродского домой, чтобы побеседовать подольше. К тому же он, видимо, хотел объяснить коллеге, что такие стихи с бухты-барахты опубликовать невозможно. Но Иосиф Александрович начинает «бомбить» главного редактора образцами своего творчества. Дипломатии и такта Бродскому частенько не хватало…
Работать становилось все труднее. Номера выходили с длительными задержками, постоянно шла борьба с Главлитом (цензурой). Оживились все недоброжелатели, на «Новый мир», его руководителя и печатаемых там авторов строчились прямые доносы В конце 1970 года Твардовского увольняют из «Нового мира». Всего лишь 60-летнего поэта сваливает инсульт, у него наступает паралич и потеря речи. Врачи в это время обнаруживают у него запущенный рак легких. Эти мучения растянулись на долгие месяцы. Александр Трифонович ушел из жизни 18 декабря 1971 года.
«Новый мир» потопил своего капитана. Кое-кто из впоследствии маститых сразу переметнулся в другие журналы. Потом каялись, говорили «где был бы я, если бы не Твардовский…» Жаль только, что новый мир, который без кавычек, об этом забыл.
Недавно наткнулся на ваш сайт, и он превзошел все мои ожидания.
Мы будем рады если вы порекомендуете нас своим друзьям и оставите отзывы о публикациях
Жалко, что это все не рассказывают о поэтах и писателях в школе…