26 марта 1962 года состоялась премьера картины, которая до сих пор не оставляет равнодушными зрителей.
Бывший фронтовик, бывший слесарь, а ныне забулдыга Кузьма Кузьмич Иорданов случайно узнал, что недалеко от Москвы, в деревне, живет девушка Наташа, оставшаяся сиротой во время войны. Сам Иорданов одинок, он понимает, что еще немного — и его найдут где-нибудь под забором и никто не заплачет. Он решается на дикую авантюру — разыскать Наташу и объявить, что он ее отец. Постепенно два абсолютно разных человека действительно становятся родными людьми.
Вот уже 60 с лишним лет зрители воспринимают этот фильм всем сердцем. И даже представить себе не могут, что такое доброе кино с великолепными актерами с большим трудом пробивало себе дорогу на экран. Впрочем, подобные истории для советского кинематографа, увы, не редкость, и далеко не все они заканчивались счастливо.
Мир, в котором жил Кулиджанов
Режиссер картины Лев Александрович Кулиджанов родился в 1924 году. Многие его ровесники не вернулись с войны. Кулиджанова забраковали врачи — он переболел тяжелым воспалением легких, перешедшим в туберкулез. Из-за болезни он дважды поступал во ВГИК, в конце концов был принят в мастерскую Сергея Герасимова и Тамары Макаровой.
Родители Кулиджанова были репрессированы. Отец сгинул после ареста, а мать отбыла пять лет в “Алжире” — Акмолинском лагере для жен изменников Родины. Молодого Кулиджанова всегда волновала тема изломанных судеб, разрушенных семей. Его третий по счету фильм (в соавторстве с Яковом Сегелем) — “Дом, в котором я живу”, где рассказывалось о жизни двух семей в обычной московской коммуналке. По их судьбе безжалостно прошлась война. Сразу после этого он снял “Отчий дом” — отнюдь не сентиментальную историю про девушку, которую родители малышкой потеряли во время войны. Таню вырастила очень хорошая и состоятельная семья. И вдруг она узнает, что жива ее родная мать — простая деревенская женщина.
Ничего удивительного, что Кулиджанова заинтересовал сценарий Николая Фигуровского про Кузьму Кузьмича и девушку Наташу.
“Благоразумная ведьма”
Именно так назывался этот сценарий, прибывший из Минска бандеролью на Киностудию им. Горького. Первая счастливая случайность состояла в том, что извлекла его на свет кинодраматург Наталья Анатольевна Фокина, сотрудник студии и жена Кулиджанова. Текст ей не понравился, какой-то забулдыга, какая-то “ведьма” (так сценарист охарактеризовал Наташу). Но Фокина знала Фигуровского как талантливого человека. Она посоветовалась с Герасимовым, который был одним из художественных руководителей студии. Было решено пригласить Фигуровского в Москву и высказать ему предложения по доработке сценария. Через какое-то время Фигуровский прислал новый вариант и под тем названием, которое мы теперь знаем. Причем адресовал он посылку прямо Кулиджанову. Написал, что при коллективном обсуждении слова Льва Александровича показались ему наиболее близкими к его собственному замыслу.
К съемкам нужно было приступать очень быстро — как раз стояло лето, нельзя было упускать необходимую “натуру”. И тут фильм едва не умер не родившись. Главный редактор студии постановил, что сценарий — ни о чем. Его нельзя было поместить в рамки “военно-патриотический”, “производственный”, “о молодежи” и т.д. Фокина, набравшись нахальства, заявила: “Как ни о чем? Он о жизни колхозников!”.
На какое-то время от картины отстали, успели даже снять первые эпизоды в Москве. Но потом снова встал вопрос о том, что сценарий — безыдейный. Особенно бесило начальников, что Иорданов — бывший фронтовик, который мало того что не нашел себя в мирной жизни, так еще и спился, и решил обмануть бедную сироту. Кстати, всего через несколько лет Александр Вампилов написал пьесу “Старший сын”, где звучал очень похожий мотив — бывший капитан артиллерии Сарафанов играет на танцах и похоронах, пьет, жена его бросила, дети мечтают сбежать из дома. И возвращает неудачника к жизни парень, который выдает себя за старшего сына Сарафанова. Эту пьесу было запрещено ставить в московских театрах, а в экранизации военное прошлое Сарафанова “незаметно” исчезло из сценария.
Так вот, одним из тех, кто пытался “зарубить” фильм “Когда деревья были большими” на корню, был Александр Аскольдов, тогда — главный редактор Управления по производству фильмов Министерства культуры СССР. Ирония судьбы в том, что вскоре Аскольдов снимет блестящий фильм “Комиссар” с Нонной Мордюковой и Роланом Быковым. Картину объявили не просто “безыдейной”, а вредной, и чудом не уничтожили. Фильм пролежал на полке 20 лет, а Аскольдов больше никогда не снимал кино.
Отбил “Деревья…” от нападок замминистра культуры Данилов, который просмотрел отснятый материал и нашел его интересным.
И актеры были большими
Главную роль, по замыслу Кулиджанова, должен был играть Василий Меркурьев (Лесничий в “Золушке”, Федор Бороздин в “Вечно живых”). Ему тогда было под 60, он находился на пике популярности. Иорданов по сценарию был человеком лет 50, при этом сильно потрепанным жизнью. Меркурьев настаивал, чтобы “деревенские” съемки велись неподалеку от его дачи, расположенной под Ленинградом. И Кулиджанов отказался.
Любопытно, что Лев Александрович не видел до этого ни одной роли Юрия Никулина, хотя к тому моменту цирковой клоун снялся в шести картинах, в основном играя глупых чудаков. Но Кулиджанов был на его представлении. И режиссер очень быстро решил, что Иорданов должен быть таким, как клоун, — нелепым, смешным, но при этом еще и трогательным.
Юрий Никулин, человек фантастического юмора, рассказывал о приглашении на фильм как очередной анекдот. Он уверял, что ему позвонили домой и с ходу, ничего не объяснив, стали спрашивать: “На сколько лет вы выглядите?”. Артисту тогда не исполнилось и 40. “Как жаль” — сказала девушка в трубке.
Как только Никулин прошел пробы, его тут же утвердили. Он сам искал костюм для своего героя. Большой удачей оказалась найденная на студии старая кепочка со сломанным козырьком. В первые же дни снималась сцена в магазине, где Иорданов ищет подработки. Так вот, однажды Никулина просто не пустили на съемки, приняв за местного пьяницу.
Когда группа выехала на “природу”, многие взяли с собой семьи. Юрий Владимирович поехал с женой Татьяной, сыном Максимом и тещей. Поселили их в деревенской избе, где жила пожилая бездетная пара. Условия были такими жуткими, что работникам съемочной группы пришлось заделывать крышу в избушке и даже сооружать новую уборную во дворе. Но, несмотря на это всё, Никулины и их хозяева очень привязались друг к другу. На следующий год Юрий Владимирович и Татьяна специально поехали в ту деревню. Но, оказалось, что супругов увезли куда-то в дом престарелых.
У 20-летней Инны Гулой (Наташа) это была первая большая роль после двух эпизодов. Ее взяли не только за талант, но, конечно, из-за ее особенных глаз — огромных и очень доверчивых. Однако на съемках выяснилось, что молодая актриса обладает довольно строптивым характером. Она и держалась особняком, и часто спорила, а то и грубила. Но в своих воспоминаниях Наталья Анатольевна Фокина отмечала, что покладистой Гулая быть не могла. По своей природе Инна являлась актрисой-клоунессой в высшем смысле этого слова, в том, который подразумевал Феллини, говоря о своей непревзойденной жене и музе Джульетте Мазине. В отличие от многих молодых актрис, Гулая делала свою героиню более приземленной, более некрасивой, чем это поначалу было в сценарии.
Все помнят сцену, когда Наташа приходит на станцию встречать “отца”. Предполагалось, что девушка должна лететь по перрону “не чуя под собой ног” — от счастья. Однако Инна пошла тяжело, косолапо перебирала ногами, как будто на них висели гири. Отсмотрев снятое, Кулиджанов признал: молодая актриса была права.
И, конечно, актерская природа Инны совпадала с никулинской, вот почему их дуэту так поверили зрители.
На съемках картины окончательно окрепла дружба Василия Шукшина (председатель колхоза) и Леонида Куравлева (жених Наташи). Они жили в одной избе и не могли наговориться часами.
А красавица Людмила Чурсина тогда впервые появилась на экране, сыграв небольшую роль деревенской “звезды” Зойки.
“Рак неизлечим, человек неисправим!”
Высокая комиссия смотрела готовый фильм в декабре 1961 года. Как говорится, ничто не предвещало. Но вдруг посреди просмотра ушел довольно-таки авторитетный драматург Георгий Мдивани. А один из руководителей студии режиссер Марк Донской кричал Кулиджанову: “Ты меня не обманешь! Человек неисправим, а рак неизлечим!”.
Картину в очередной раз спасли. Заслуженный Сергей Аполлинарьевич Герасимов, всегда опекавший своих учеников, пригласил на просмотр “тет-а-тет” министра культуры Екатерину Алексеевну Фурцеву. Видимо, картина достучалась до женского сердца. Товарищ министр сказала, что ей очень понравилось, и просила от ее имени поздравить съемочную группу.
Роль Иорданова, первая серьезная работа в кино, проторила Никулину путь к таким героям, как лейтенант Глазычев (“Ко мне, Мухтар!”), Патрикей (“Андрей Рублев”), наконец дедушка в фильме “Чучело” и Лопатин в “20 днях без войны”. Великий клоун дружил с Кулиджановым и Фокиной до своей кончины, которая случилась в 1997 году.
Людмила Чурсина сыграла более ста ролей в кино, вскоре после “Деревьев…” состоялись ее знаменитые работы в “Донской повести” и “Журавушке”. Шукшин и Куравлев вместе создали такие шедевры, как “Живет такой парень” и “Ваш сын и брат”.
Сразу после выхода картины Инна Гулая вышла замуж за одного из самых ярких представителей культуры “оттепели” поэта и сценариста Геннадия Шпаликова. Свою последнюю главную роль она сыграла в его единственной режиссерской работе, которая по горькой иронии судьбы называлась “Долгая счастливая жизнь”. Потом этот фильм назвали последним в “оттепельном кинематографе”. Чрезвычайно талантливой актрисе больше не предлагали ярких ролей. Не находил себе применения и Шпаликов, который в 1974 году покончил с собой. А в 1990-м Инна Иосифовна умерла при невыясненных обстоятельствах, едва отметив свое 50-летие.
